Мартин Гринберг - Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Его нашли в 10.47 утра в одном из пустынных коридоров отеля и казино «Человек-Радуга», как раз под голограммой с изображением Девы Голубой Кукурузы. Видите ли, каждое утро в 11.00 Дева произносит какую-то записанную на пленку проповедь о своей роли в религии пуэбло, которую как раз и пришли послушать туристы, нашедшие тело. Сомневаюсь, однако, что они разобрали хоть слово из ее речи.

К тому времени, как я туда добралась, было уже почти 11.30. Я вышла из офиса сразу, как только поступил звонок, но от центра Альбукерка до «Арройо де Оро» путь неблизкий. Они называют это полосой. Она тянется прямиком до резервации Сандия на северной окраине города и по блеску соперничает с Лас-Вегасом.

Я выбралась на шоссе и направилась на север. Настроение у меня было скверное из-за этого задания. Я не отношусь к тем девушкам, которым нравятся приключения в духе плаща и кинжала. Числа — вот в чем моя сила; я училась на бухгалтера и, естественно, рассчитывала, что моя работа в ФБР будет связана с расследованием банковских махинаций, операций по отмыванию денег и тому подобных вещей. Когда после окончания колледжа они послали меня в Нью-Мексико, я решила, что буду иметь дело с какими-нибудь делишками о переправке денег через границу, но к участию в расследовании убийства я была совершенно не готова. Это убийство, однако, произошло в резервации и, таким образом, подпадало под федеральную юрисдикцию, так что меня прикрепили к следственной бригаде.

Путеводитель разъяснял, что мне следует доехать до Трамвайного выезда и повернуть к горам. Горы там серьезные — голые гранитные уступы нависают над городом — неприятное зрелище для девушки, привыкшей к пшеничным полям и мягким очертаниям зеленых холмов. Зелени там вообще так мало, что и говорить не о чем; будто им мало того, что земля сплошь коричневая, местные жители еще и дома красят в коричневый цвет. Я к тому времени пробыла в городе два дня и уже задумывалась над тем, скоро ли я смогу подать рапорт о переводе обратно на восток.

Добравшись до выезда, я свернула к гигантской неоновой арке со словами «Добро пожаловать в Арройо де Оро» и проехала под ней. Это было все равно, что очутиться в другом мире.

Вдоль улицы выстроились отели, расцвеченные неоном башни толпились, подступая к краю тротуара, сверкая огнями даже в полдень. Отель «Сандия», отель «Бьен-Мюр», отель «Кокопели», и в каждом свое казино. Машины еле ползли, заблокированные стадами пересекающих улицу туристов в кроссовках и шортах, с большими пластиковыми чашками в руках. Другие туристы в арендованных машинах, разинув рот глазели на весь этот блеск, и, ладно, признаюсь, я тоже разинула рот, особенно, когда подползла к «Человеку-Радуге». Огромный сверкающий вход с гигантской неоновой фигурой на башне. Это была качина; о том, что это такое, я знала не больше вас, разве что успела увидеть связки куколок-качина в аэропорту.

Качина — это что-то вроде божков, но не совсем. У той, что возвышалась над отелем, голова была в виде маски с черными треугольниками вместо глаз, какими-то перьями, рогами и прочими штуками. Ноги у нее были почти нормальные, но тело между ними изгибалось громадной радугой, отчего голова и ноги оказались на одном уровне. Грандиозно. Я долго глазела на нее. Водитель красного «Камаро» позади меня был вынужден нажать на клаксон, прежде чем я поняла, что загорелся зеленый.

Я припарковалась на боковой улице, представлявшей собой узкий каньон, стиснутый невзрачными казино. Все великолепие выходило фасадом на Арройо. Я поспешила обратно ко входу в «Человека-Радугу». Войдя в дверь, я предполагала попасть в лобби, но это оказалось казино, и я сразу же потерялась. Все здесь было запутано, как в лабиринте; большие комнаты, полные света, красок и несмолкающей цирковой музыки. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять — то были игровые автоматы. Люди, я не знаю, как можно выдержать этот звук целый день.

Я бродила по этому заведению, каждый раз думая, что место преступления окажется за очередным углом, но вместо этого натыкалась то на ресторан, то на лифтовую площадку. Мне никогда не приходилось видеть столько маленьких коридорчиков, и фонтанов, и разных других штучек. И повсюду — в углах и нишах и в каких-то странных закутках — были эти голограммы качина. В человеческий рост, настолько жизнеподобные, что делалось жутко. Они раздражали меня, в основном потому, что я знала, что эти качина имеют какое-то религиозное значение, о котором я не имела понятия.

Ну, в конце концов я сдалась и спросила дорогу. Дважды. К тому времени, как я наконец-то отыскала место преступления, я умудрилась потерять значительную долю своей профессиональной выдержки, а вокруг трупа уже собиралась изрядная толпа. Я судорожно сжала в руке значок и сунула его под нос первому парню, похожему на полицейского. Это был здоровенный мужик — испанец или коренной американец, не уверена. На нем был серый шерстяной костюм, слегка помятый, который, впрочем, неплохо смотрелся на его могучем торсе.

Ему было достаточно одного взгляда на меня, чтобы изречь: «Очередной федерал? У нас здесь уже есть Чейз».

— Я — агент Сандра Марш, — сказала я, пряча свой значок. — Я здесь, чтобы помогать специальному агенту Чейзу.

— Армандо Мора, БИА Департамента полиции, — сказал он скучающим голосом. Лицо его напоминало каменную маску. Он отвернулся и крикнул: — Арнольд, убери отсюда этих чертовых зевак, ладно?

Какие-то люди в форме Племенной полиции начали отгонять толпу прочь, и здоровенный парень отправился им помогать. Я же тем временем безуспешно пыталась вспомнить, что означает аббревиатура БИА. В этот момент я и заметила и желтую ленту, и покойника, лежавшего на спине, и кровь, растекшуюся вокруг него, словно мантия.

Возле тела на коленях стояла женщина в черной штормовке с буквами «ФБР», извещающими о том, что она была следователем по сбору улик. А над телом застыла голограмма: Дева Голубой Кукурузы. На ней было черное платье, мокасины, шаль и синяя маска с черными треугольниками вместо глаз. Волосы у нее тоже были черные, уложенные баранками по бокам на манер принцессы Лейи, а в руке она держала корзину, наполненную початками.

Я поднырнула под ленту и подошла поближе к покойнику. Люди, он был великолепен! Ближе к тридцати, очень стройный, одет в синие брюки и рубашку, которая не иначе как была сшита на заказ: тип актера или фотомодели. Его глаза были закрыты, что нехарактерно для такого рода трупов; возможно, это сделал убийца. Я опустилась рядом на колени, и следователь окинула меня взглядом.

— Застрелили или зарезали? — спросила я.

— Зарезали, я думаю. Никто не слышал выстрела.

Она взяла его руку — с длинными тонкими пальцами — и начала надевать на нее пластиковый пакет. Я смотрела на безмятежное лицо покойного, удивляясь, кому пришло в голову уничтожить такую красоту и зачем. Не стыжусь признаться в том, что желала бы встретить его при жизни.