Лиланд Модезитт - Война Гармонии (Отшельничий остров - 4)

- Конечно! Пока остаешься в Рибатте - добро пожаловать в любое время.

Слова звучали радушно, но Юал слегка хмурился, словно недоумевая, с чего это гость задал ему такой странный вопрос. По крайней мере, у Джастина сложилось именно такое впечатление.

- Я в долгу перед множеством людей, но может быть мои навыки позволят мне отблагодарить их. И тебя в том числе.

- Ничуть в этом не сомневаюсь, - заявил Юал.

Солнце уже коснулось ближних деревьев, когда инженер, наконец, вернул инструменты на их места на полках и подмел кузницу. Покончив с уборкой, он вышел в сумерки, прихватив с собой новую бритву.

Когда Джастин добрался до дома Дайалы, там было темно и тихо.

- Дайала! - окликнул он.

Ответа не последовало, но когда глаза приспособились к темноте, ему удалось разглядеть фигуру, прикорнувшую на короткой кушетке в гостиной. Прислушиваясь к тихому, с легким посвистом дыханию и стараясь ступать как можно тише, Джастин направился к своей спальне. Дайала устала так, что заснула прямо в гостиной. Поела ли она хоть чего-нибудь?

- О... Ты думаешь слишком громко.

- Прости. С речью я еще кое-как справляюсь, но контролировать громкость собственных мыслей пока не научился.

Дайала медленно села.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Джастин.

- Очень устала. С маленькими деревьями работать трудно, а я обещала сделать несколько шкатулок.

Дайала еще протирала глаза, когда Джастин поставил на стол блюдо с сыром, хлебом и ябрушами и зажег огнивом маленькую лампу.

- Спасибо, - подавив зевок, пробормотала Дайала.

- Можно узнать, что именно ты сегодня делала?

- Я успела закончить только одну коробочку. Она там, на столе. Получилось не очень хорошо, и все из-за спешки, - она пригубила соку и осведомилась: - Как тебе Юал?

- Он встретил меня весьма радушно. Мне придется еще не раз наведаться в его кузницу. Работа с металлом - дело нескорое, особенно если ты давно не практиковался.

- То же самое можно сказать и обо мне. Работы по горло, и быстро ее не сделать.

- А можно мне взглянуть на твою шкатулочку? - спросил Джастин.

- Взгляни, только помни, что это не самое удачное изделие.

Подойдя к столику, инженер взял в руки овальную шкатулку из гладко отполированного светлого дерева с ярко выраженной волокнистой структурой. Крышечка отходила без малейшей натуги. Никаких следов соединений - ни на клею, ни на штырях, ни на чем ином - не наблюдалось, словно все изделие представляло собой цельный кусок дерева.

- Очень красиво, - искренне промолвил Джастин, поставив шкатулку на место.

- Прошу тебя... Это далеко не лучшее изделие.

- Если так, то твои лучшие изделия должны быть как... как... - он так и не нашел нужного слова.

- Ты слишком добр.

- Ничего подобного. Нечасто увидишь столь искусную работу.

Они ужинали в молчании, подавляя зевоту.

- Мы оба утомились, - промолвила Дайала, отодвигая кружку в сторону.

- Да, денек выдался трудный, - согласился Джастин, отстранено пытаясь сообразить, как же можно изготовить такую прекрасную шкатулку без каких-либо инструментов. Во всяком случае, усталость Дайалы свидетельствовала о том, что эта работа не из легких.

Они встали и, пошатываясь, побрели к своим кроватям.

- Доброй ночи.

Джастин попытался понять, кто - он или Дайала - произнес эти слова, но так и не успел. Его сморил сон.

82

- Ты должен учиться наблюдая... и слушая, - сказала Дайала, крепко сжав пальцы вокруг руки Джастина. - Он почти такой же древний, как некоторые из старейших, и его песни многому учат.

- Юные влюбленные... Вижу, вы укрылись там, на скамье.

Голос показался Джастину молодым и сильным, да и сам мужчина с серебряными волосами, сидевший с гитарой в руках возле бившего ниоткуда маленького фонтана, выглядел не старше самого инженера.

Джастин осторожно потянулся к нему чувствами, покосившись при этом на Дайалу. Та ответила ему импульсом сдержанного одобрения.

- Радуйтесь своей юности, - продолжал человек с гитарой. - Я тоже был молодым... когда-то.

Смех музыканта звучал тепло и дружелюбно, а чувства Джастина отметили наличие гармонии, содержавшей, однако, намек... на нечто иное, связанное внутри.

Потом пальцы музыканта пробежали по струнам, и Дайала вновь чуть сжала руку Джастина. Сидя на скамье, выращенной из гладкого лоркена, инженер приготовился слушать. Золотистые звуки слетели со струн и воспарили в сумерках, неся тепло и прохладу, покой и восторг, радость и печаль. Дайала и Джастин сидели рука в руке с глазами, полными слез.

...На побережье восточном, где пены белые клочья,

Прислушайся к песне ветра, к земле опустив очи.

Солнечный свет ясный любит ветер восточный,

А западному милее тьма и прохлада ночи,

А северный ветер студеный веет один где-то,

А я, тобою плененный, дневного боюсь света.

Сердце мое похищено тобою в ночи ненастной,

И огни, тобою зажженные, дольше солнца не гаснут...

...Дольше солнца не гаснут, там где пены белые клочья,

Так послушай же песню ветра, к земле опустив очи...

Пусть, как прежде, не угасают

До рассвета твои костры,

Но уж смерть меня поджидает

На холодной вершине горы,

Ибо ветер стальной ярится

И доносит правду о том,

Чего не могу я добиться

Могучим своим клинком.

...Чего не могу добиться, там где пены белые клочья,

Так послушай же песню ветра, к земле потупя очи!

Ибо эта правда печальна

То, что было сказано мною,

И к любви твоей изначально

Я стремился всею душою;

Хоть с тобой мое сердце терзалось,

И пусть ссорились мы немало,

Но едва ты со мной рассталась,

Жизнь моя никчемною стала.

Да, совсем никчемною стала, там где пены белые клочья!

Так послушай же песню ветра, опустивши к земле очи!

Да, послушай же песню ветра, опустивши к земле очи...

Джастин понурился, в уголках его глаз стояли слезы. Золотистые ноты песни были напоены светлой, но безысходной печалью.

- Возможно, я исполнил ее не совсем правильно, но все это было так давно, - грустно произнес певец.

Дайала тихонько прокашлялась.

- Но ты немного напоминаешь мне ее, юная красавица... Совсем немного. Как тебя зовут?

- Дайала.

- Прелестное имя.

Певец перевел взгляд зеленых глаз на Джастина, и голос его зазвучал холоднее:

- Помни все, что услышал здесь, когда будешь покидать Наклос. Уходить тяжело, но оставаться - еще тяжелее. Мне это ведомо. Я испытал и то и другое.

- Кто ты? Я чувствую, что должен это узнать, - промолвил Джастин, растерянно поводя плечами. - У меня такое впечатление, будто я стою у обрыва и мне не за что ухватиться.

- Имена бренны и не имеют особого значения, особенно по прошествии столь долгого времени. Некогда меня звали Верлинном, и у меня были дети, отозвался музыкант, поднимая гитару. - Покидать их было трудно. Все решили, что я погиб в странствиях. Так было лучше. По крайней мере, для них.