Мюррей Лейнстер - Лекарство для юлита

«…Человечество за все свое долгое существование постоянно колебалось между периодами расцвета и упадка. На Земле древняя история рассказывает о классическом веке Великолепия, на смену которому пришел темный век Отчаяния. Точно так же после века Покорения, когда удалось добраться до всех обитаемых планет Первой галактики, последовал век Тирании, и цивилизация опустилась до рабства. Но даже в эти страшные времена мечты о свободе не умирали и людям удавалось одерживать победы. К примеру, на Лорене III…»

Гарр, невысокий человек с морщинистым лицом, вышел из серебристого принимающего поля передатчика материи на Лорене и сразу же прикрыл глаза. Так всегда бывает. Он был единственным пассажиром среди тюков и пакетов, поскольку Алциус XXII, король Лорена, крайне неохотно принимал в своих владениях путешественников.

Обычно ими были послы планет, с которыми он поддерживал теплые отношения, или привилегированные преступники, которых другие правительства вместо того, чтобы казнить, отправляли в ссылку. Иногда еще прибывали чиновники, без которых невозможно заниматься межпланетной торговлей.

Последние, естественно, вели себя на редкость прилично, поскольку были на Лорене определенного рода заложниками. Впрочем, Гарр не подходил ни под одну из этих категорий. Он с усталым видом наблюдал за тем, как из пленки передатчика появляется обширный багаж. Потом повернулся и побрел прочь.

Гарр уловил какое-то движение высоко над головой, поднял глаза и увидел своего друга Сортела. Тот вышел на балкон, находившийся на высоте шестисот футов, и махал ему рукой. В ней он держал устройство, запечатлевшее прибытие Гарра.

Это было выражением преданной дружбы. Гарр знал, что Сортел заснял момент его прибытия, чтобы показать жене друга, которая не видела мужа в течение двух лет. Конечно, они постоянно поддерживали связь. С ней все было в порядке. Как и с двумя их детьми. Они постоянно передавали приветы отцу.

Однако Гарр не слишком верил официальным посланиям. Но раз уж Сортел его снимает, значит, жена жива, здорова и сохранила ему верность. И то, как Сортел махал рукой, о многом могло сказать. Впрочем, на это он и рассчитывал. На Лорене даже самые обычные жесты иногда немало значат.

Гарр сразу же направился к пропускному пункту, где его поджидал сержант королевской гвардии.

— Меня зовут Гарр… — начал он.

— А кто еще это может быть? — язвительно спросил сержант. — Раздевайся.

Гарр зашел в помещение для досмотра, быстро снял одежду и встал перед экраном, который просвечивал его насквозь — на случай, если он вздумал что-нибудь проглотить или спрятать. Гарр терпеливо ждал, пока шла проверка.

— Сюда, — бросил сержант, указывая большим пальцем. Гарр оказался в следующей комнате, где лежала смена

одежды. Снятые им вещи тщательно просматривались, любые подозрительные предметы изымались и подлежали немедленному уничтожению. Никакую пропаганду, схемы или материалы для изготовления оружия пронести таким образом невозможно. Король Алциус XXII особенно опасался ядов. Гарр оделся.

— Прибор, который я привез, довольно хрупкий, — сказал он. — Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы его осмотрели хорошие специалисты. В противном случае он может быть испорчен. Он запломбирован в университете Йората.

— Ты вздумал командовать? — рявкнул сержант. — Отпечатки!

Гарр приложил пальцы к машине, устанавливающей личность. Сержант осмотрел его — а вдруг Гарр приготовил фальшивые отпечатки? Машина щелкнула и загудела. Она была соединена с командным интегратором в штабе гвардейцев. Начался долгий сложный процесс. Сержант слегка расслабился.

— Хорошо провел время на Йорате? — с завистью спросил он.

— Нет, — покачал головой Гарр. — На мне постоянно висел передатчик. Каждое слово, которое произносил я или кто-либо в моем присутствии — даже в университетской лаборатории, — слышали в посольстве. Таково соглашение между нашими правительствами. Не сомневаюсь, что полиция Йората также вела запись. Даже если бы я захотел сказать или услышать что-нибудь запрещенное, об этом сразу стало бы известно. А у меня здесь жена и двое детей. Естественно…

Он пожал плечами. Машина заскрежетала и выбросила наружу карточку. Сержант взглянул на нее.

— Пока все в порядке, — кисло произнес он. — Докладывай. Он начал прилаживать электроды. Гарр покорно ждал.

Когда сержант закончит с ними возиться, они зафиксируют реакцию даже на подсознательную ложь. Гарр заговорил медленно и четко:

— Меня зовут Гарр из Влатина. Меня два года не было на Лорене, поскольку я работал в университете Йората, где все время посвящал изучению психосоматической медицины высшего уровня. На Йорате я не критиковал короля или правительство. Я не слышал предательских разговоров. Я рад, что вернулся на Лорен. Я хочу только одного: служить его величеству Алциусу Двадцать второму. Я его верный подданный.

Сержант внимательно наблюдал за показаниями приборов. Стрелки слегка подрагивали. Ни один человек, будучи подключен к машине правды, не способен сделать серию таких заявлений, не испытав страха. Легкое колебание стрелок доказывало, что Гарр не лжет.

— Очень хорошо! — насмешливо сказал сержант. — Новые трюки, позволяющие обмануть машину правды…

Однако реакция Гарра была в пределах нормы. Сержант сплюнул.

— Ха! За границу людей посылают только в том случае, если они кролики! Тебе пора на доклад во дворец.

Раздался звонок. Командный интегратор проверил отпечатки и прислал соответствующее распоряжение. Гарру ничего не оставалось, как его выполнить, — в противном случае ослушание было бы немедленно наказано.

Он сел в машину, которую прислал интегратор. Гарр не имел права разговаривать с водителем. Машина отъехала от пропускного пункта и вскоре оказалась на улицах столицы Лорена.

Естественно, у Гарра не было возможности посмотреть наружу. Он слышал шум транспорта и представлял себе, как выглядит город. Четыре уровня улиц, огромные здания поднимаются ввысь — прекрасная цивилизация, но уже начавшая приходить в упадок. Повсюду люди с напряженными, застывшими лицами.

Причина заключалась в том, что правительство на Лорене обладало монополией на свободу. Не было ничего важнее службы королю. Люди существовали только для исполнения его воли. В городах делалось все, чтобы обеспечить верноподданным возможность служить. Ну а стража следила, как бы населению не приходили в голову дикие мысли, что есть вещи более важные, чем желания короля.