Мюррей Лейнстер - Устройство и его дубль

— Все так. Но как вы объясните это представление?

— Я бы сказал, — предположил Коглен, — что вы положили на стол небольшую дымовую шашку — надеюсь, в пепельницу. У нее был запал, который вы подожгли сигаретой. Все это вы сделали, пока я в ванной перевязывал себе палец. Вы знали, сколько времени запал будет тлеть. А на руке у вас часы с секундной стрелкой. И все-таки вам, должно быть, пришлось долго тренироваться, чтобы научиться подводить разговор к нужной теме ровно к той секунде, когда огонек подожжет шашку.

Взгляд Аполлония стал напряженным. Коглен добавил:

— А стол стоит у окна, на сквозняке. Вот и получилось, что злой дух сначала выскочил из моей пепельницы, а потом вылетел в окно и исчез. Остроумно!

— Комплимент из ваших уст, мистер Коглен, — воистину комплимент, — без улыбки сказал Аполлоний. — Но я разоблачу иллюзию, которую навели вы, с той же легкостью, с какой вы раскрыли мою.

Коглен оглядел свой забинтованный палец, вскинул глаза.

— И что вы хотите этим сказать?

— Я думаю, вам неплохо было бы знать, — резко сказал Аполлоний, — что я в любую минуту могу сорвать с вас маску.

— Вот как? — с живейшим интересом отозвался Коглен. — Вы что, считаете, что мы с Дювалем и лейтенантом Галилем сговорились и пытаемся обманом вытянуть из мистера Мэннерда деньги?

— Да, — ответил Аполлоний. — Я могу разоблачить вас перед мистером Мэннердом. Хотите?

Коглену стало смешно.

— Значит, вам все известно! Вот что я скажу вам, Аполлоний. Если вы сможете объяснить фокус с заморозкой, я раскрою вам и остальное. — Он предусмотрительно пояснил: — Я имею в виду холодное пятно в доме восемьдесят по улице Хусейна, где мы были вчера вечером. Пролейте свет на эту загадку, и я расскажу вам все, что знаю.

У Аполлония забегали глазки.

— Я не из тех, кто клюет на такую приманку! — высокомерно уронил он. — Это плевый вопрос!

— Так попытайтесь на него ответить! — Коглен с холодным терпением ждал. — Что, не можете? Аполлоний, дорогой мой! Вы понятия не имеете, о чем я говорю. Вы — жулик, пытающийся при помощи блефа примазаться к афере. Выметайтесь!

Со двора послышался шум. Шаги. Вид у Аполлония стал еще более угрожающим. Кошен рявкнул:

— А ну, проваливайте! Вы мне надоели. Вон отсюда! Он распахнул дверь. По лестнице кто-то поднимался.

— Я принял меры предосторожности, — злобно предупредил Аполлоний. — Если со мной что-нибудь случится, вы очень пожалеете!

— Я умру от горя! — выходя из себя, прошипел Коглен. — Пшел!

Он вытолкал Аполлония за порог и захлопнул дверь. Потом отправился в маленькую комнатку, где держал оборудование для экспериментов. Он работал простым преподавателем и потому был ограничен в средствах. Многие приборы для опытов его ученики смастерили сами: это позволяло сберечь деньги и в то же время многому их учило. Но кое-что ему пришлось делать самому — опять же ради экономии, и потом, это доставляло ему удовольствие. Теперь он принялся собирать разрозненные приборы. Пара термометров, батареи, пара соленоидов и наушники, из которых он соберет мост для измерения индуктивности. Электроскоп с золотыми листками. Потом он нашел большой магнит из альнико [2] Альнико — сплав железа, алюминия, никеля, меди, титана и кобальта, обладающий высокими магнитными свойствами. (Прим. черев.) , без которого было бы невозможно огромное количество точных измерений. Он упаковывал сцинтилляционный счетчик, когда в дверь позвонили.

Нахмурившись, он пошел открывать. На площадке стояли Мэннерд и Лори, смотревшие прямо в его озабоченное лицо. Они вошли, и Мэннерд весело сказал:

— Наш маленький друг Аполлоний расстроен, Томми. Прямо сам не свой. Что ты ему наговорил?

— Он думает, что все произошедшее за последние тридцать часов — часть мошеннического плана с целью выудить у вас деньги, плана, который осуществляется через четвертое измерение. Потребовал, чтобы мы поделились с ним, а не то грозился все рассказать вам. Я выставил его. Он уже сообщил, что я проходимец и вымогатель?

Мэннерд покачал головой. Потом сказал:

— Я увезу Лори домой. Сам я не стал бы убегать, но не исключено, что ты прав и истинная цель этой аферы — именно она. Так что я увожу ее. Не хочешь с нами? — И добавил: — Выбрал бы оборудование для физической лаборатории колледжа. Оно ей необходимо, а я заплачу.

Все было шито белыми нитками. Коглен взглянул на Лори. Та возмутилась:

— Это не я, Томми! Я не стала бы соблазнять тебя циклотронами!

— Если вы хотите сделать подарок лаборатории, я дам вам список необходимого, — сказал Коглен. — Но в доме на улице Хусейна есть устройство, суть которого я должен разгадать. Оно создает в воздухе тонкую прослойку холода. Мне кажется, там какое-то силовое поле, но оно совершенно плоское. Я должен выяснить, что его создает и как оно действует. Это будет новое слово в физике!

Лори что-то пробормотала себе под нос. Коглен добавил:

— Галиль сейчас там, дожидается меня. Он и Дюваль.

— Я хочу поговорить с этим лейтенантом Галилем, — решительно сказал Мэннерд. — В полиции пообещали сообщить ему о сегодняшнем происшествии, но, похоже, это не слишком его заботит! Он даже не попытался связаться со мной!

Коглен раскрыл было рот — но промолчал. Было бы не очень тактично открыть Мэннерду, кто выбил чашку у него из руки. Если он узнает об этом прежде, чем услышит всю историю, это может вызвать у него негодование. А рассказывать об этом по праву следует Галилю. Поэтому Коглен предложил:

— Я сейчас вместе со всем этим добром еду назад. Можете поехать вместе со мной на полицейской машине, заодно сами с ним и потолкуете. Он позаботится, чтобы вас отвезли обратно в гостиницу.

Мэннерд кивнул:

— Поехали.

Коглен уложил свое снаряжение в чемоданчик и двинулся к двери. Когда они выходили, Лори поймала его за руку и сказала испуганно:

— Томми! Ты поранил палец! Это было… будет…

— Да, — подтвердил он. — Порез на том же месте, что и на отпечатке, и, боюсь, теперь этот шрам останется у меня навсегда.

Она спустилась за ним по лестнице и, пока они шли через двор, не произнесла ни слова. Ее отец пошел отпустить машину, которая привезла их сюда. Лори сказала чужим голосом:

— Они сказали, книга написана в двенадцатом веке. И на ней — твои отпечатки. И это устройство, о котором ты говоришь… оно не может перенести тебя назад, в двенадцатое столетие, Томми?

— Я туда не собираюсь, — отрезал он сухо.

— Я и не хочу, чтобы тебя занесло в двенадцатый век, — сказала она горячо. У нее даже лицо чуть-чуть побледнело. — Я знаю, это смешно! Вот уж чего поистине быть не может! Но я не хочу, чтобы ты туда попал! Не хочу думать, что ты… что ты много веков назад умер и погребен в старом заплесневелом склепе… превратился в скелет…