Сергей Калашников - Маленький ныряльщик

Марш на пост! Да не туда, бестолочь, к сортиру! Нурина держи, пока господин юнкер не разрешит снять оцепление.

Как Вы уже поняли, юнкер -- это Ваш покорный слуга. Так нынче называют флотских вольнонаёмных... пардон, вольноопределяющихся. Ну для занятия офицерской должности оснований у меня нет, а возраст давно непризывной. Но и находиться в этих местах не нося формы военнослужащего крайне неудобно. Я ведь ясно сказал Макарову, что воевать намерен категорически, вот он и похлопотал, чтобы всё оформили соответственно.

Как я сюда попал? А как только снег лёг нормально, прибыла за мной группа товарищей, под руководством как раз мичмана Снегирёва. Письмо от Степана Осиповича привезли и забрали меня вместе с лодкой и всеми причиндалами к самому Чёрному морю. Товарищи, как Вы понимаете, были нижними чинами. Причём, не юноши, а люди с понятием. Уж больно складно всё у них получалось. Пока я выправлял у Ильи Николаевича бумагу, характеризовавшую меня с положительной стороны как добросовестного и прилежного учителя математики, они, считай, всё упаковали.

В последний вечер в трактире впервые прозвучали "Триста лет кукушечка", "На маленьком плоту" и, Варвара оторвалась: "Сильная, смелая, как лебедь белая, я становлюсь на крыло". Тут мичман и погиб. Видел я как затрясло сердешного. А как к ногам падал -- это без меня было. Но уверен, что без этого не обошлось. За завтраком молодые люди поглядывали друг на друга с выражением. С каким? Будто не знаете?! Они сейчас состоят в переписке. Ну да не о юных голубках речь. Завтра у меня непростой день, а динамит мне как-то сразу на вид не понравился. Маслянистый, сверху. В мемуарах же Старинова припоминается случай разминирования какого-то моста, когда при осмотре давно заложенного заряда автору книги не показался внешний вид взрывчатки. Она слезилась.

Почему-то опытные подрывники из-за этого побоялись к ней прикасаться и сначала облили щелоком, да не как-нибудь, а осторожно цедя его через солому. Ну, а когда отмыли, тогда и вытащили уже безбоязненно.

Вот и я, откинув крышку, заопасался. Лежалый, что ли, этот динамит? И мыть его боязно -- вдруг он совсем взрываться после этого не станет? Он же мне ужасно нужен! И что делать? Решил рискнуть, но попросил оцепить район, где собирался трудиться, пока не закончу. Торпеду мою прямо в сарай, где взрывчатые вещества хранятся, и затащили. Чтобы маслянистость хоть как-то унять, я её пудрой присыпал -- отыскался на складах запасец. Уж не с тех ли времён лежит, когда парики по уставу пудрили?

Хотя Макаров, потерев порошок между пальцами, буркнул:

- Магнезия. Дельно.

Вот и припудривал шашки, доставал острожненько, словно при игре в бирюльки, да в боевое отделение укладывал. Вроде, пронесло. Крышки-то отсеков торпеды у меня теперь не гвоздями заколачиваются, а крепятся на болтах, хоть и сквозь дерево, зато через каучуковые прокладки и с широкими шайбами.

Ну вот, Можно приступать к следующим процедурам.

***

Романа Евгеньевича вместе с этим уделавшимся Нуриным я отослал безапелляционно:

- Господа офицеры, извольте удалиться на кабельтов. Вам ещё турка бить, а уж мы тут покряхтим по-стариковски.

Снаряженную торпеду следовало донести до воды, спустить и обнулить ей плавучесть. Это с двумястами сорока килограммами динамита, при собственном весе около полутонны. Откуда столько, спросите? Так семь сантиметров деревянных стенок никуда не денешь. Потом еще балласту придётся добавить до семисот. Да знаю я, что неказисто это всё, зато оно есть. И работает. Так что можете насмехаться над старым чудаком. До завтра.

Почему я так уверенно про турка заявил? Так нет вокруг меня дураков. Русский флот, почитай, с осени готовится воевать тут на Чёрном море. Корабли у какого-то богатого купца по имени Ропит отобрали и вооружают пушками, а ещё множество кораблей да катеров куда-то погнали. Бают -- на Дунай. Я тоже без дела не сижу, так что нет у меня времени в политиках и стратегиях разбираться. Моё дело подготовиться к утоплению супостата, тем более, что Макаров обещался взять нас с маленьким ныряльщиком к себе на "Великого князя Константина". Это тоже корабль, отобранный моряками у того же самого несчастного Ропита, но без пушек -- вместо них на нём собираются возить катера, предназначенные для использования шестовых мин. Самоубийцы. И на моего "Маленького ныряльщика" смотрят свысока. Белая кость, голубая кровь! Что с них возьмёшь!

***

Чем я был занят в конце зимы и начале весны? Разумеется, прежде всего, торпедами. Достраивал, благо недостающие детали по эскизам делались теперь за казённый счёт и, поскольку затраты на них оказались просто смехотворными, то дело упиралось исключительно в сроки. А вот тут возникали затруднения - русский флот находился в состоянии подготовки к войне, отчего делалось много усовершенствований на кораблях, особенно на тех, что намеревались отправить на Дунай.

Сам я, по представлении бумаги с похвальным отзывом о преподавании в гимназии, был принят вольноопределяющимся и получил чин юнкера флота - то есть, звание не офицерское, но и не просто матрос. Добровольцами ведь принимали нужных специалистов, а не подряд всех желающих. Причём, подтверждение получения образования являлось обязательным условием. Я же ни диплома, ни аттестата, ни свидетельства не имел. Вот тут-то бумага от директора гимназии и сработала, тем более, с поддержкой Степана Осиповича.

Работал я на берегу. Выбор места определил сарай с динамитом, расположенный поодаль не только от жилья, но и вообще от населённых пунктов. Для охраны тут была поставлена армейская палатка и, служба неслась без глупостей или разгильдяйства - не всё в Российской армии так уж плохо, как иной раз поговаривают. А вообще-то, флотские шарахаются от динамита, считают его очень склонным к подрыву при малейшем ударе. Конечно, они правы, но их любимый черный порох под днищем броненосца, как мне кажется, будет не слишком эффективен, тем более, что в свои шестовые мины они его всего-то килограммов двадцать пять могут заложить - иначе таким грузом на конце длинной жерди ворочать просто невозможно, тяжело. А у меня в торпеду сто шестьдесят литров помещается - четверть тонны. Ну и взрыв куда как мощнее в плане разрушительной силы, потому что детонация проходит, а это намного быстрее, чем горение пороха. Потому и энергия выделяется, считай, мгновенно. И вместо толчка получается удар.

Вот, торпедами я тут и занимался, пока лёд не сошёл. А потом "Ныряльщика" своего обкатывал в море. Мы его приспособились буксировать за катером, для чего на носу на палубе пришлось установить рым - это по морскому так называется кольцо. Вот за него буксировщик и подхватывает багром, да так потом и тянет за собой за верёвку, к рукоятке привязанную. Если же лодка идёт с торпедой, тогда за торпеду и тянут - на ней тоже имеется рым.