Сергей Калашников - Маленький ныряльщик

***

С Варюнделем, пардон, капитан-лейтенантшей Макаровой, состояли мы в переписке. От неё поступали ко мне новости из её круга общения. Супруг её, Степан Осипович, поселился в Санкт Петербурге и некоторое время ждал назначения. Изредка молодожёнов приглашали в Аничков дворец, где мужчины о чём-то толковали в кабинете цесаревича, а женщины обсуждали их поведение. Потом Макарова произвели в капитаны второго ранга и отправили командовать флотилией на Каспийское море, так что последнее письмо было из Астрахани, и поминались в нём Дербент и Баку, как возможные места, куда придётся проследовать несчастной жене военного моряка, который положительно не способен оставаться на одном месте.

Впрочем, сквозь строки угадывалось, что недовольство это несколько притворное и необходимость переездов молодую жену не так уж удручает, поскольку она щедро делилась впечатлениями от новых мест и разделяла озабоченность мужа перевозками грузов к восточному берегу моря -- там строили железную дорогу куда-то вглубь Средней Азии. Россия продолжала экспансию в этом регионе.

Домашние же наши дела особых упоминаний не стоят. Из денег, что поступали на прокорм козы, ей построили каменный хлев, где пару квадратных метров занимало собственно стойло, зато с отдельным выходом. Остальное же пространство, оба этажа, отошло на лабораторию, мастерскую и испытательный стенд. Сюда же поместилась и паровая машина с катера -- знаете, крутить ручку киловаттного электрогенератора вручную -- это не вполне радостное занятие. Пусть этот генератор и наполовину деревянный и весь насквозь просматривается, потому что макет, но вид его движущихся частей -- недостаточное вознаграждение за каторжный труд.

Игната я в гимназию подготовил и испытания он выдержал. То, что оказался в одном классе с мальчиками на два-три года младше, -- не беда. Освоиться с чистописанием в этом времени -- дело необходимейшее. Да и грамматику нужно подтянуть. Естественные же науки нынче никто не ставит выше ни закона божия, ни латыни, так что пусть малец покорпеет над гуманитарными науками. Вреда от того для него не будет.

Как Вы понимаете, к рыболовному промыслу мы уже великих сил не прилагали, но ласточку содержали в порядке и изредка выходили на ней в море, скорее ради забавы, чем для дела.

К дочке моей, Оленьке, стал наведываться с ухаживаниями один парень. Вот он и сделался добрым помощником в лаборатории. Поскольку гимназию уже окончил и даже служит телеграфистом, отчего частенько свободен -- у него короткие смены и в разное время. То есть не то что у Игната в гимназии - полная занятость, да еще труды над уроками.

Так я о деталях для уже, считай, боевых образцов моторов и генераторов повествование не завершил. По всему выходило, что ехать мне следует в стольный град Питер и разыскивать там завод, где мои поделки примут в работу. Вот тут-то и предложил мне Зиновий -- Олькин ухажёр -- вместо меня туда съездить и устроить всё в лучшем виде.

В сей момент и стрелило мне через весь организм, что дело тут нечисто. Этот вьюнош забыл упомянуть о деньгах, когда мы толковали о поездке. А сам я не напомнил.

Обещал, что подумаю, и побежал в городскую управу и городовому, что у дверей стоял, все свои сомнения прямо сходу и выложил. Что вот, похоже шпион собирается секреты выкрасть. Хотя, и без тех чертежей он многое знал, но тут, когда стало нужно отдать не знания, а конкретные предметы - чертежи, паранойя во мне и взбутетенилась. Душевные люди, эти городовые. Завсегда со мною раскланиваются. Этот тоже участие высказал и проводил меня вовсе не в управу, а через два дома к Михаилу Львовичу. Если забыли, так его мне Сан Саныч представил. Я ещё в тот раз на "Ныряльщике" с плавником в видимости берега изображал резвящегося дельфина.

И сказал мне этот достойный Высочайшего доверия человек, что на Зиновия вполне можно положиться -- не станет он мои чертежи никому продавать. Потом мы испили кофию и я, за разговором о том о сём, успокоился и сообразил: меня держат "под колпаком", или, выражаясь современным языком, под негласным надзором. И, хм, балуют. Чтобы я по стране не разъезжал и со всеми без разбору не встречался.

Михаил же Львович поинтересовался моими политическими убеждениями, на что я ответил неопределённо. Вернее, заявил о полном отсутствии таковых за ненадобностью, да и недосуг мне.

- Но позвольте, Пётр Семёнович! Слова: "Человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей", - они ведь не о Государе-Императоре. Эту песню нижние чины с "Великого князя Константина" пели так, как будто о самих себе. И переняли они её от вас, милостивый государь. Никак иначе, чем вольнодумством, объяснить подобных мыслей я не осмеливаюсь. Кроме того, при общении с Великим Князем Александром Александровичем должного почтения к его высокому положению из ваших действий не проистекает.

Общаетесь с членами Императорского Дома, как с равными, отчего можете произвести брожения в головах черни. Так что, не обессудьте, но был бы вам весьма признателен, если бы перемещения свои ограничили бы вы только самыми насущными потребностями.

Куда уж определённей! Почувствовал себя работником одной из Сталинских шарашек.

***

С моими чертежами после вмешательства "компетентных органов" не всё оказалось так просто, как можно было бы подумать. События, развернувшиеся после отправки их в столицу, заставили меня иначе посмотреть на душителей русских изобретателей -- реакционных царских чиновников. Дело в том, что в гости ко мне пожаловал один из них.

Сотрудник Адмиралтейства титулярный советник Александровский Иван Фёдорович. Моих лет мужчина с пышными усами и весь такой крепкий, подтянутый. Как выяснилось, это ещё и изобретатель подводной лодки на пневматическом ходу, которая была успешно построена и даже эксплуатировалась некоторое время. Также, он и автор торпедо -- самодвижущейся мины. Вполне работоспособной, кстати, и против моих деревянных самоделок куда как более совершенной. В добавление ко всему этому, он ещё с недавних пор и управляющий заводом Берда в Санкт Петрбурге. Оказывается, по настоянию цесаревича (явно распропагандированного Степаном Осиповичем) это старейшее в Питере пароходостроительное предприятие выкупили в казну у наследников сына основателя. Торпедные катера по проекту Макарова и маленькие ныряльщики как раз там нынче и строят, планируя вооружить их торпедами Александровского.

Впрочем, "строят", это сильно сказано - пока ведутся проектные работы. И вот тут-то Ивану Федоровичу удалось под предлогом согласования чертежей послать одного из своих сотрудников (самого себя) на консультацию к заказчику (ко мне). А иначе на нашу встречу не было соизволения Великого Князя Александра Александровича.