Сергей Калашников - Маленький ныряльщик

***

Я была наивна и доверчива и с удовольствием отмечала появление на мундире моего избранника всё новых и новых знаков воинской доблести. Бывая у нас раз или два в году, он надевал их, перед тем, как пройти в папин кабинет. О том, что каждый орден является следствием нешуточного риска, которому Игнат подверг свою жизнь, я догадалась много позднее. И ещё меня удивляло то, что его долго не повышают в звании. (До капитан-лейтенанта он дорос буквально в течение первого же года службы, сразу после того, как сменил форму гимназиста на военный мундир)

Когда я спросила об этом папу, он ухмыльнулся и сказал: "Он сам не хочет".

Тогда я поинтересовалась у Игната такой странностью в его поведении. И знаете, что услышала в ответ?

- Понимаешь, Ксю, в более высоком звании мне станет неуютно. Мой уровень - командир корабля, на нём я чувствую себя комфортно.

Я долго не могла взять в толк, что существуют люди, способные не стремиться вверх по карьерной лестнице. Тогда мы впервые поговорили об этом с мамой. Мне показалось, что она давно негласно разделяет со мной мою сердечную тайну, потому что так прямо и сказала - если собираешься выходить за воина, должна отдавать себе отчёт в том, что на долю твою выпадут многие разлуки и тревоги. Что же касается внешней скромности Игната, то тут имеет место не ограниченность интересов, а расчёт. Этот юноша прекрасно понимает, с чем он способен справиться, а с чем совладать у него не хватит сил, и не позволяет поставить себя в неудобное положение, потому что дорожит репутацией.

Он ведь такой же труженик, как и твой батюшка. Заметила, чай, сколь легко они понимают друг друга.

После этого разговора я и сообразила, что мои матримониальные планы ни для маменьки, ни для папеньки тайной не являются. И, поскольку предмету моих воздыханий от дома отказано не было, приободрилась. И мысли потекли по новому руслу. Я принялась грезить.

Обычно девушки моего круга готовятся к тому, чтобы выйти замуж за наследника какого-нибудь престола и рожать для этого самого престола новых наследников. Таково извечное предназначение женщины - становиться матерями. Нашим с Игнатом будущим детям никакой трон в будущем не уготован. Что же они станут делать? Чем жить? Неужели, трудами своими? Некоторое время ушло на то, чтобы смириться с подобным положением вещей.

Понятно, что содержание меня - Великой Княгини - непременно будет производиться из средств императорского дома. Но я не вечна, и не смогу всегда обеспечивать наших отпрысков средствами к существованию. Значит, следует обучить их самим зарабатывать себе на жизнь. Интересно, а сама-то я это умею?

Такие уж мы, женщины, существа, что обязаны обо многом подумать заранее. Я стала обучаться на сестру милосердия, а потом принялась работать по полученной специальности. Знаете, вскоре мир открылся мне незнакомыми гранями. Не стану описывать впечатлений от повседневной жизни госпиталя, от поведения его пациентов и от происшествий, случавшихся на улицах, но, позвольте Вас уверить, уже через год трудовой жизни я стала лучше понимать сдержанность Игната. Мир вокруг нас оказался довольно неуютным местом, совсем не тем, что в кругу императорского семейства, где на любую надобность имеются слуги или лицо, обязанное обеспечить комфорт. Тем не менее, сделанные открытия не разрушили мою решимость в отношении замужества.

Папенька же серьёзно поговорил со мной незадолго до того, как мы с Игнатом испросили родительского благословения.

- Видишь, ли, душа моя. Избранник твой вырос рядом с необычным человеком, который, как я полагаю, появился у нас из будущего. Не спрашивай только, отчего я так решил, тем более что Пётр Семёнович решительно ничего конкретного о грядущем сообщить не может. Но ему известны общие контуры того, что нас ожидает. Несомненно, вольно или невольно, какие-то крупицы своих представлений он передал и твоему будущему супругу.

Пожалуйста, будь внимательна к его необычностям. Возможно, они позволят нам избежать немалых неприятностей. В остальном же, полагаюсь на то, что сердце тебя не обмануло.

***

Собственно, этим и ограничиваются письменные упоминания деяний Петра Семёновича Романова, найденные составителем в открытых источниках. Возможно, что-то до сих пор хранится в архивах, доступ в которые для частного исследователя пока невозможен.