Вячеслав Морочко - Пыль

Дятлов остался один. В галерее снова гудели подъемные механизмы. Но теоретик не слышал шума. Он двигался точно во сне, представляя рядом с собою Наташку и мысленно прикасаясь ладонью к ее золотистым кудрям, нежной щечке, к теплой мягкой ручонке. Казалось, что, замирая от неги, малышка вся начинала светиться.

Дятлов шел вдоль состава дремлющих вагонеток и скоро ему показалось, что он слишком долго идет. Он уже хотел было возвратиться, но слева увидел ту самую дверь, мимо которой несколько часов назад так резво проскочил Мудрый.

Он содрогнулся, услышав у себя за спиною знакомый бас:

- Горюшко наше! Я же сказал: слева - первая дверь! Как ты попал во вторую?!

- Это чудовищно! - Дятлов с трудом подбирал слова. - Что вы наделали, Мудрый?! Зачем вы меня обманули?! Какой в этом смысл?!

В зале стоял мелодичный гул. Шла тончайшая переработка породы. Круглыми башнями высились камеры синтеза. Прямо из них непрерывный поток заготовок шел по конвейеру на микросборочный комплекс. На выходе каждой автоматической линии был установлен контрольный комбайн, как две капли похожий на тот, за которым недавно сидел теоретик. Продукция, по существу, была та же. Но в шахте ее "добывали" со стен, а здесь она поступала непосредственно в бункер прибора. То был цех имитации коацерватных следов, имитации массовой и безупречной.

- Это чудовищно! - повторил теоретик. - Я поражался, как вы нашли этот дивный слой, а вы ничего не искали, решили: проще взяться самим изготавливать доказательства истины!

- Для того, чтобы восторжествовала справедливость! - веско сказал хозяин, и во взгляде его были и злоба, и презрение. - Нельзя допускать, чтобы такие ничтожные, хилые и телом, и душой существа, как ты, занимали высокое положение. Ты отнимаешь его у меня, у нас. А только мы, сильные, можем жить красиво и сделать красивой жизнь других. Кому какое дело до твоего любимого генезиса? Не все ли равно, откуда взялась первая амеба? Это может интересовать только тебя, книжного червя. Для всех прочих не генезис важен, а сама жизнь. И место в ней - надежное, прочное место. Несколько минут назад оно у меня уже было. И оно, и почет, и слава. Но нет, ты влез сюда, недоумок! И хочешь отнять у меня мою цель!

- Какая там цель?! - возмутился Дятлов. - Вы просто убивали время! Занимались подделкой! Как вы могли...

- Человек должен жить красиво! - настаивал Мудрый. - Так будет! Мы примем все меры, чтобы этому не помешали! - Он смотрел куда-то в пространство поверх головы теоретика. Голос его был зловеще спокоен.

Дятлов остолбенел. Казалось, в том месте, где у него находился желудок, была теперь пустота. Бледный, он отбежал от комбайна, смешно заметался по цеху и, выскочив на галерею, засеменил вдоль пути, по которому снова шли вагонетки. Услышав сзади шаги, он дрогнувшим голосом крикнул:

- Не приближайтесь! Учтите, у нас в институте известно, куда я отправился!

Через минуту, однако, Дятлов почувствовал стыд: ведь по сути не было явного повода для беспокойства. И, обругав себя за малодушие, поспешил извиниться:

- Простите! Я вам наговорил ерунды! Не понимаю, что на меня нашло!

- Горюшко наше! - рассмеялся хозяин. Он больше не чувствовал риска: став бесполезным, гость не мог быть опасным. Мудрый презрительно щурился. - Ну разумеется, у тебя в институте известно, что ты - ходячее горе! Если случится несчастье, удивляться не будут. Всех удивляет: как тебя до сих пор еще носит Земля... Беспокоиться не о чем. Я тебе гарантирую долгую добрую память и проводы высшего класса... Ты не почувствуешь боли.

У Дятлова перехватило дыхание. Он пятился к лестнице, отходя той дорогой, по которой недавно поднимался из тамбура, и убеждал себя: "Да успокойся! Это же блеф, несусветная чушь!" Он опять вспомнил, что около Мудрого вечно царил балаган - атмосфера дерзкой забавы и лицедейства. Однако сегодня артист превзошел сам себя, нагоняя лихими накатами волны безумного страха. Темнело в глазах. Теоретик стонал: потянуло домой, нестерпимо хотелось курить, было отчаянно жалко убитого времени.

Мудрый преследовал молча. Дятлов спустился по лестнице, оглянулся, не выдержав, крикнул:

- Остановитесь! Вы что, в самом деле свихнулись?

Мудрый шел следом.

- Почему вы молчите? - почти умоляюще спрашивал Дятлов. Актерская пауза доконала его.

Он заметался у тамбура и наконец, не дождавшись ответа, шагнул, раздвигая упругие створки, в прохладный и гулкий простор.

С каждым шагом кровь стучала в висках оглушительней, чаще. Дятлов шел знакомым путем к бесконечной цепочке огней у подножия черной стены и вздрогнул от шелеста разошедшихся сзади створок. Увидев, что Мудрый ведет за собой компанию в шесть или семь человек, он спохватился, что не надел свою маску, достал из халата мягкий, похожий на маленького осьминога предмет, закрыл им лицо, отдышался и примирительно заговорил:

- Ну так как, еще не успокоились, Мудрый? Послушайте, я - не в обиде. Признаю, муляжи у вас - первый сорт. Но покрывать ими стены и выдавать муляжи за находки, вы извините меня, не корректно!

Ему опять не ответили. И, потоптавшись на месте, гость продолжал отходить. Словно подгоняя, в спину били лучи ручных фонарей. Никто не спешил, но у этой "вялой забавы" был свой леденящий ритм.

Только у самой стены Дятлов понял: в гигантском подземном мешке ему просто некуда деться. Где-то над головой висели гондолы лабораторий. Внизу покачивались знакомые люльки. Пожалуй, он мог бы еще подняться наверх, но не двинулся с места, решив не затягивать больше спектакль. Фонариков за спиной уже было не меньше пятнадцати - вся группа Мудрого, двигаясь в полном молчании, полукольцом отжимала гостя к стене.

- Что вам нужно? - взмолился Дятлов, когда они были шагах в десяти. Почему вы молчите?

- Ладно, - наконец подал голос Мудрый, - я скажу, что нам нужно: ты сейчас вернешь одну вещь, и мы оставим тебя в покое!

Корифей растерялся, говорил, как в бреду:

- Что вы затеяли?! Я ничего не брал... Какую-такую вещь я должен вернуть?

Мудрый внес ясность:

- Она у тебя на носу!

- Вам нужна моя маска?! - вдруг догадался Дятлов и, чувствуя слабость, привалился к стене.

- Нужна позарез! - подтвердил хозяин и деловито осведомился: - Сам отдашь? Или применить силу?

- Зачем же силу?! - удивился Дятлов (он будто включился в игру). Поднимемся вместе наверх, и я отдам ее сам.

- Молчать! - гаркнул Мудрый. - Снимай и кидай сюда! Считаю до трех!

- Считайте, - разрешил корифей. - Я все равно не отдам маску. Никогда я не участвовал в ваших спектаклях. Чью роль вы сегодня играете? Не надоело еще?

- Пора заткнуть тебе глотку, - пришел к заключению Мудрый. - Такому, как ты, не понять, что человеку необходимы только те истины, которые будут в силе, пока он жив. Все остальное - абстракция! Об этом не говорят. Это подразумевается, как единственная абсолютная истина.