Вячеслав Морочко - Звон

Вячеслав Морочко

"ЗВОН"

Скала поднималась в тумане над цепью пологих холмов. Неяркое местное солнце серебрило ее зубчатую вершину. У подножия собирался мрак. Это зловещее место облетали даже барашки тумана, а ручеек лавуриновой кислоты, пробегая, будто в страхе тихо повизгивал. Сгущение тьмы в основании вертикальной стены было входом в пещеру. Другого названия не нашлось для самой планеты - непригодной для жизни, известной только страшной этой дырой, притягивавшей романтические души, как огонь - мотыльков. На планете, независимо друг от друга, работало две маленьких группы: астромаяк и планетологическая станция - каждая со штатом киберспециалистов и всего одним человеком во главе. Людей присылали сюда регулярно, но так получилось, что эти должности чаще всего пустовали. В зону исследований галактики попадала исключительно молодежь. "Загадка века" - так назвали пещеру - не давала покоя, манила и, как молох, требовала новых жертв... Первым обычно исчезал планетолог. Потом на поиски уходил человек из астромаяка... Не возвращался никто. В волнении Дмитрий стоял у скалы, отвернувшись от черного зева. К этой минуте планетолог готовил себя много дней. Сейчас он отгонял воспоминания о недавнем разговоре с матерью: они нарушали состояние окрыленности, которое испытывал юноша перед "вступлением в подвиг". Однако совсем не думать об этом не мог... Полгода назад, закончив факультет планетологии, Дмитрий получил назначение на Пещеру. Это была его первая самостоятельная работа. Он гордился ею и поэтому без особой радости встретил весть о том, что заведующим астромаяка назначена мама. Однако в день прилета ее он был искренне рад встрече. Три дня спустя, она пожаловала к нему в гости "для серьезного разговора". Дмитрий догадывался о чем будет речь и, понимая, что разговора не избежать, решил не обманывать ложными обещаниями, а постараться не раскрывать своих планов. Он начал первый с вопроса: "Мама, ведь ты занималась "Нераспространяющимися излучениями"... Почему же ты бросила изыскания?" - С чего ты взял, что я бросила?! - удивилась мать. - Просто работа - на новой стадии... Дима, скажи, для чего ты опять говоришь "Нераспространяющиеся излучения"? Тебе же известно, что эта фраза абсурдная выдумка репортеров! Зачем ты меня обижаешь, повторяя за ними чушь? Со стороны мама была похожа на девочку с золотыми локонами. Такой он помнил ее всегда, а после гибели папы чувствовал: ее теперь не покидают мысли, что она может потерять и его. Но сейчас, извиняясь за неудачное слово, он думал с досадой: "Родителям кажется, то, чем они жили когда-то, сохраняет значение и сегодня... Но у нас своя жизнь, и то, что сегодня имеет значение, видится нам куда лучше, чем предкам. Естественно, они нуждаются в нашем внимании... Но я люблю и уважаю маму только как мать и не желаю в ней видеть ученого, корпевшего над каким-то нелепым и не нужным никому генератором: мне это просто не интересно. Чтобы в жизни чего-то достичь, надо прежде всего уважать свой талант, не упуская возможности его проявить. - Ладно, не будем касаться моей работы, - сказала мама. - Я хотела спросить, ты еще не забыл, где погиб твой отец? - Не забыл, - ответил Дмитрий. - Я не случайно добился сюда назначения. Ведь его поглотила Пещера... Как многих. Биоанализ показывает, что в глубине не осталось и признаков живого белка: все погибли! - По своей же вине! - с горечью оборвала его мать. - Исследование пещеры никогда не входило в обязанности планетологов. Существует указ, запрещающий планетологам приближаться к этому месту. В зоне уже не хватает специалистов, а народ продолжает гибнуть по собственной глупости! - Мамочка, - думал Дмитрий - ты не учла, что когда не хватает специалистов, этих запретов никто не боится. За нарушения никого не снимают... Разве что пожурят. - Неужели, - сказал юноша вслух - ты добивалась этого назначения, чтобы иметь возможность читать мне нотации?! Это моя первая работа! Ты должна верить, что со мной ничего не случится! Она улыбнулась и тихо сказала: "Боже, как ты стал похож на отца... Улетая, он всегда говорил: "Со мной ничего плохого случиться не может." Кстати, перед отлетом сюда, я слышала что для исследования Пещеры готовится комплексная экспедиция. Кроме людей в ее состав будут входить универсальные киберспелеологи..." Мать глядела сыну в лицо, ждала, что он скажет. Но юноша отвернулся и промолчал. Он-то знал, что при существующей нехватке кадров всякое упоминание о комплексной экспедиции в Пещеру уже давно стало восприниматься как шутка. Неожиданно мама перевела разговор и молодым звонким голосом спросила: - Ты не скучаешь здесь по Земле? - Есть немного, - ответил сын. - Ты наверно уже забыл, - продолжала она с улыбкою, - как весной в течение дня одуванчики сбрасывают золотые локоны и дружно распускают по ветру свои серебристые кудри? - К чему эти сентиментальности? - думал Дмитрий с досадой. - Наука увлекает нас в бездны времен, несоизмеримые с продолжительностью одной жизни. Нельзя терять ни минуты, надо успеть за короткую жизнь раскрыть хоть какую-то тайну! -Мы живем в нетерпеливое время, - сказала мама, угадав его мысли, поэтому каждый шаг обходится нам так дорого! Она хотела добавить что-то еще, но только закусила губу и направилась к выходу. Дмитрий чувствовал, как сердце сдавило от жалости к матери. Хотелось ее удержать... Но он ничего не сказал и позволил ей улететь. Прошло шесть дней. Сегодня, перед вылетом к Пещере, Дмитрий впервые после неприятного разговора вызвал на связь астромаяк. Он сам не знал, о чем будет говорить. Просто хотелось услышать ее голос. К аппарату подошел кибер-заместитель и доложил, что мама три дня назад вылетела на инспекцию филиалов маяка. Юноша вздохнул с облегчением.

* * *

- Второй, я - первый, - радировал планетолог. - Достиг входа в Пещеру! Начинаю спуск! Как поняли? Прием. Внутри шлема послышались гудки - позывные кибера-заместителя. - Первый, я - второй. - отозвался робот. - Вас понял: достигли входа в Пещеру, начинаете спуск. Прием. Дмитрий поморщился. Он еще не привык к бесцветному дикторскому баритону ранцевого интерпретатора - прибора, обрабатывающего сигналы и голосом, независящим от условий связи и особенностей речи, излагающего суть информации. Юношу развеселила мысль, что устройству, повышающему чувствительность связи, приходилось теперь интерпретировать такую же тусклую, как у него самого, речь электронного кибера. Дмитрий слышал, что во время продолжительных рейсов однотонное вещание интерпретатора порой выводило людей из себя. Но перед спуском в Пещеру, где над его головой будут толщи не проницаемых для радиоволн пород, интерпретаторский голос звучал для Дятлова как последний "привет" из обжитого мира.