Уильям Моррис - Воды дивных островов

По обычаю своему закрасневшись, Виридис выступила вперед, и сняла зеленое платье, и сложила его на траву; затем взялась она за сорочку, и сбросила и ее, и осталась стоять обнаженной, сдвинув колени и покачиваясь, словно ивовая ветвь; и все увидели, сколь изящно изваяно ее тело, и сколь нежна ее прелестного оттенка кожа.

И молвила Виридис:"Дорогая сестрица Заряночка, вот тебе моя сорочка, а впридачу к ней и любовь моя; потому не держи на меня зла, хотя и придется тебе дар со временем вернуть; ибо счастлив будет для меня тот день, когда я заполучу рубашку снова, ибо никто иной не наденет ее на меня, кроме Зеленого Рыцаря, моего дорогого возлюбленного". С этими словами она вручила девушке сорочку, и поцеловала пленницу, и надела Заряночка подарок, и немедленно ощутила прилив отваги и сил, теперь, когда оказалась на ней хоть какая-то одежда.

Тогда Аврея сняла с себя золоченое платье, оставшись в одной сорочке, так, что обнаженные ее руки засияли светом более ясным, чем дорогие золоченые рукава, что некогда скрывали их. И молвила она:"Заряночка, дорогая посланница, возьми же золоченое мое платье и отошли его назад ко мне, когда отыщешь ты рыцаря, для которого оно предназначено. А тем временем думай, что пока на тебе этот наряд, любовь моя неизменно с тобою; а когда ты наряд снимаешь, любовь моя одевает тебя вместо него".

Заряночка надела подарок, и явилась взгляду прекраснейшей из земных королев; и повернула она головку туда и сюда, оглядывая свой облаченный в золото стан, и подивилась немало.

Тем временем Атра заткнула юбки за пояс, и сняла туфельки, так что стройные ее ножки засияли, словно жемчуг на зеленой траве; и молвила она:"Заряночка, любезный друг! не станешь ли моей посланницей, и не отнесешь ли эти туфли моему Черному Оруженосцу, а тем временем пусть любовь моя к тебе ложится тебе под ноги, дабы поторопить тебя и поддержать в пути? Потому уж не обидь меня".

Тогда Заряночка обулась, и хотя жаль было скрывать ее ножки от взоров Земли, однако почувствовала она прилив мужества: щеки девушки заалели, и глаза засияли.

После того Аврея вручила гостье золоченое ожерелье на шею, а Виридис - серебряный пояс тонкой работы, Атра же - золотое кольцо с сапфиром; и все это надела девушка, зная, тем не менее, что все это памятные знаки, кои надлежит доставить по назначению трем паладинам.

Тогда молвила Атра:"Ло, сестрица , мы заклинаем тебя носить доверенные тебе вещи на себе, - так, чтобы, когда окажешься ты на большой земле, их видели странствующие рыцари; и любому, кто станет допытывать тебя об этих дарах, ты могла бы ответить, что несешь эти одежды и украшения от Авреи, и Виридис, и Атры к Бодуэну Золоченому Рыцарю, и Хью Зеленому Рыцарю, и Артуру Черному Оруженосцу. И ежели сочтешь ты, что отыскала наших паладинов, тогда должны они будут назвать тебе верные приметы (а какие сейчас мы тебе поведаем), и доказать тем самым, что они - и в самом деле те, к кому ты послана; а после того, как убедишься ты, рыцари заберут у тебя одежды, украшения и Посыльную Ламью и явятся сюда, ежели смогут. А о прочем позаботится Господь! Но что до верных примет, мы порешили, что каждая из нас расскажет тебе наедине, какой вопрос должна ты задать от ее имени, и какого ответа ждать.

Едва договорила Атра, дамы по очереди подошли к Заряночке и прошептали ей что-то на ухо, при этом, надобно сказать, заливаясь самым ярким румянцем. А что они сказали, обнаружится впоследствии. Но вот снова заговорила Атра:"Услугою этой с лихвою воздашь ты за нашу о тебе заботу. Может статься, однако, что не удастся тебе отыскать наших друзей сердечных; ибо вероятно и такое, что умерли они, либо сочли нас изменницами и отреклись от нас, и покинули свои владения; в таком случае ты свободна от нашего поручения; но что бы не случилось с нами, Господь да пошлет тебе удачу!"

Тут Виридис достала из-под куста корзинку и молвила:"Не ведаем мы, сколь долго продлится твое путешествие, но немного снеди в пути тебе не помешает; теперь отнеси вот это в лодку сама, ибо мы не смеем прикасаться к твоему судну, и даже приблизиться не смеем - ни одна из нас". Тут Виридис поставила корзинку на землю, и обняла Заряночку, и расцеловала ее, и разрыдалась; и остальные двое тоже с любовью расцеловали девушку. Вслед за Виридис залилась слезами и Заряночка, приговаривая:"Да смилостивится над вами судьба, - над вами, что так добры ко мне; я же ныне так счастлива, и при том так горько мне, что голос не произнесет надлежащих слов. О прощайте же!"

С этими словами она подхватила корзинку, и, повернувшись, поспешила к Посыльной Ладье, и увидели девы, как поднялась гостья на борт, и обнажила руку, и отворила кровь булавкой от пряжки на поясе, и окропила корму и нос; и сердца дам сжались от страха при мысли о том, что госпожа их могла заговорить ладью противу Заряночки, так же, как и противу них. Однако Заряночка уселась на банку, и повернулась лицом к югу, и молвила:

1Алого воронова вина

1Нос и корма испили сполна;

1Так очнись и пробудись,

1И в путь привычный устремись!

1Путь Странника лег за озерные дали,

1Ибо волю Посланника с кровью смешали.

Пока говорила она, ни одно облачко не затмило врата солнца; ни одной волны не поднялось на лоне вод; не раздалось ни шума, ни грохота; но дрогнула Посыльная Ладья, и тут же стрелой помчалась вперед по озерной глади. А пока дамы глядели вслед, встало солнце, и дорожка света легла на воду, и вспыхнуло на мгновение золоченое платье Заряночки, а затем все снова поблекло, и очень скоро беглянка скрылась из виду.

Тогда дамы повернулись и побрели к саду, и немало веселилась Виридис, а с нею и Аврея, но Атра чуть приотстала от них, и пока шла она, овладело ею неведомое чувство, сама она не знала, почему; грудь у нее стеснилась, плечи поникли, и она разрыдалась.

Глава 9. Как Заряночка оказалась на Острове Юных и Старых.

Удача сопутствовала Заряночке в пути, когда покинула она Остров Непрошенного Изобилия, - почти так же, как и во время первого ее путешествия, только теперь была она впридачу одета и при еде; и сердце девушки, хотя и не вовсе оставил его страх, переполняла новая, неведомая прежде надежда. Часто, сидя в лодке среди безбрежной глади вод, она дивилась, что это за новое чувство овладело ею, и рождает в ней томление столь сладостное, отчего горят ее щеки, и темнеет в глазах, и не знают покоя руки и ноги. Тогда обращалась она мыслями к подругам и их поручению, и надеялась, и молилась за них; но тут же снова принималась рисовать себе в воображении мужей, по которым так тоскуют три пригожие женщины; и решила она, что раз мужи эти столь желанны, то, должно быть, они еще прекраснее, чем подруги ее с острова; и опять неизъяснимое томление охватило девушку, и не оставило до тех пор, пока не заснула она, вконец измученная.