Сергей Павлов - Избранные произведения

— Что случилось?

Это спрашивает Шаров.

Открываю глаза. Вижу себя сидящим на полу, в обнимку с рычагом выходного люка. На почтительном расстоянии от меня — Веншин, Шаров, Акопян. Смотрят… Не на меня, а куда-то поверх моей головы. Я издаю радостное восклицание и делаю попытку подняться.

— Сидеть! — рявкнул Акопян. И добавил мягче: — Не шевелись, дорогой, потерпи минутку. Сейчас я подключаю отвод. — В его руках длинный металлический стержень.

Я проследил направление взглядов. Шарик!.. Над моей головой тихо кружился подарок Майи. Я протягиваю руку — и шарик мгновенно меняет кривую облета. Значит, все это правда!..

— Тебе что, жить надоело? — кричит Акопян. — Или, может быть, ты не знаешь, что такое шаровая молния?

Я вскакиваю на ноги. Шарик послушно выбирает новую орбиту.

— Ненормальный, да?! — Акопян ловит шарик металлическим стержнем.

Я не успел помешать. Шарик лопнул с оглушительным звоном.

— Что ты наделал?! — Стержень сухо треснул у меня на колене и отлетел в сторону.

— Смотри-ка, взбесился парень! — удивляется Акопян. — Ты не кусаешься? Терпеть не могу, когда кусаются.

Я сгребаю со стола кучу диаграмм и швыряю их ему под ноги:

— Все результаты наших исследований не стоят тени этого шарика!

Шаров смотрит на меня с задумчивым любопытством. Веншин молча подбирает диаграммы. А я бормочу что-то несвязное о сумасшествии Веншина, о девушке из другой галактики, о маленькой лани, которую зовут Лима, об алиторах. У Акопяна очень глупый вид: рот приоткрыт, нижняя челюсть отвисла.

— Н-да… — говорит он, как только я умолкаю, и обращается к Шарову: — Придется нам с тобой меняться вахтами, им больше доверять нельзя: Веншина я застал спящим под столом, а этого типа — висящим на рычаге выходного люка. Ну и публика!..

Я смотрю на руки Шарова: мне показалось, будто под рукавами он прячет красные браслеты. Командир замечает мой взгляд и одергивает рукава, словно стесняясь чего-то.

— Скажите, Веншин, вам не кажется странным то, что рассказал Морозов?

Веншин поднял на Шарова глаза. Потом опустил.

— У Алеши очень богатое воображение. Видимо, сказалась чрезмерная нагрузка последних дней, организм не выдержал и… сами понимаете, — бред, галлюцинация. Это бывает… Да и сам я не выдержал — уснул, крепко уснул. Не могу себе простить…

Акопян облегченно вздохнул:

— Осознал, кается. Значит — тихий. Ну, а что делать с этим буйнопомешанным? — Он указал на меня.

— Оставить его в покое.

Все повернулись к Шарову. Командир минуту медлит, задумчиво поглаживая подбородок, затем добавляет:

— Мало ли что может присниться человеку… Я и сам провел очень беспокойную ночь.

Акопян вонзает в спину командира подозрительный взгляд.

— Хотите знать, что я обо всем этом думаю? — спрашивает он. — Ну что ж, извольте слушать. Слабонервных попрошу заткнуть уши.

И он, нисколько не стесняясь в выражениях, выкладывает свое мнение.

— Не корабль, а филиал психиатрической лечебницы! — закончил он свою колоритную речь. — Еще одно слово о девушках из чужих галактик — и я положу корабль на обратный курс.

Как бы подтверждая угрозу, он направился к центральному пульту.

— Назад! — приказал Шаров. — Спокойно. Для паники нет основания.

Шаров обвел нас испытывающим взглядом и опустился в кресло. Он выглядел слишком серьезным.

Дневная вахта началась как обычно. Но это только на первый взгляд. Все работали молча, избегая смотреть друг на друга. Я чувствовал себя усталым, был рассеян и потому охотно подчинился командиру, когда он приказал мне отдыхать. Долго не мог уснуть, лежал с открытыми глазами, а в мыслях царил хаос…

Ночную вахту приняли я и Шаров.

На этот раз Веншин не дал мне никакой работы. На моем попечении оставались только приборы. Ну что ж, может быть, это даже и к лучшему. Проверяю кассеты и ухожу к своему столу.

Над спинкой кресла у центрального пульта виднеется затылок Шарова. Даже не посмотрит на меня. Я тоже поворачиваю свое кресло так, чтобы сидеть спиной к командиру.

Некоторое время спустя я услышал шелест шагов. Краем глаза слежу за Шаровым. Он подходит к спальной нише Акопяна, отодвигает перегородку, заглядывает. То же самое проделывает у спальной ниши Веншина. Тихо. Желтые глазища лоцмана спокойно мигают, ярко мерцают экраны…

Шаров возвращается к пульту и снова садится. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, он поворачивает голову в мою сторону. Поединок взглядов. И вдруг Шаров манит меня пальцем к себе.

— Расскажи мне подробно обо всем, — просит он. — Ну, садись.

Я понимаю, какой рассказ он имеет в виду, и мною овладевает безразличие. Сижу рядом с ним и молчу.

— Мало ли что человеку может присниться… — наконец отвечаю и делаю попытку встать, уйти.

Командир кладет на мое плечо тяжелую руку:

— Не горячись, Алеша… Нам с тобой нужно поговорить с глазу на глаз. Для этого у меня имеются достаточно веские основанил…

И я рассказал ему все. Все, до мельчайших подробностей. Шаров выслушал, ни разу не перебив.

— Добро, — сказал он после минутного молчания и шепотом добавил: — Молодчина.

— Вы о чем?

— Так… Мы не ошиблись в тебе.

Ошеломленный похвалой, сути которой я, впрочем, так и не понял, я ждал, что он скажет еще. И он спросил:

— Тебе не показалось странным, что ни Веншин, ни Акопян абсолютно не в курсе ночных событий? Они считают твой рассказ…

— Чистейшим вымыслом? Вы сами объявили все это сновидением.

Шаров погладил подбородок и спокойно ответил:

— Я правильно оценил обстановку и не мог поступить иначе. Экипаж «Бизона» должен доверять своему командиру… Полет еще не окончен, и сохранить это доверие нужно было любой ценой. Поэтому я промолчал, Алеша.

Я вскочил с кресла, точно подброшенный пружиной.

— Сядь, — сказал командир. — Да, я был там … И могу сейчас рассказать об этом только тебе.

— Так вот, — начал он, словно бы нехотя. — В последний час вчерашней вахты я заметил кратковременный всплеск общего фона радиации. Причина возникновения столь мощного потока протонов казалась мне ясной: внезапное развитие надфотосферной вспышки из водородного флоккула. Включив модулятор, я, несмотря на большие помехи, смог убедиться в правильности своего заключения.

Всплеск радиации — старый враг космонавтов. Однажды я испытал такое, когда мы на «Джафаре» задели радиационный пояс Юпитера. Тогда это действительно было опасно. Но мы очень спешили: прямо по курсу подавала сигналы бедствия «Ставрида», капитан которой Майкл Линнэй частенько доставлял спасателям много хлопот… Для «Бизона» даже эта чудовищная атака протонов не представляла опасности. К тому же, вскоре все регистраторы, как один, стали отмечать медленное, но неуклонное падение радиации. Да, вместо того, чтобы возрастать, она уменьшалась…