Константин Мзареулов - Экстремальные услуги

- Полным ходом обратно! - командует Аль-Зумруд.

Я дисциплинированно исполняю приказ. Одно плохо - на этот раз не удалось довести до завершения историю с Жирным Педиком. Ничего не поделаешь, сегодня они меня за борт не выпустят. Попытаем удачи в другой раз.

Теперь надо запереть ЧД-канал. Я ободряюще подмигиваю Розетте. Смотри, глупенькая, смотри. Все равно ничего не поймешь. Я уже тридцать лет вожу корабли по гиперспейсу и до последнего кванта изучил гнилые повадки этих мест...

На мониторах видны изгибы канала, и нетрудно выбрать участок, где кривизна вакуума имеет нужные параметры. Именно туда мы и направим корабль. Как и следовало ожидать, гравитационные вихри канала и двигателей стремятся к резонансу. Вибрация усиливается, оранжевое смещение играет цветомузыку, гравигены норовят захлебнуться. Рози в панике, остальные тоже выглядят неважно.

Я хмур и мрачен. Лихорадочно включаю разные блоки двигателей, пробиваясь к выходу. Кричу, заикаясь от волнения:

- Держитесь, постараюсь вырваться.

В конце концов разбушевавшаяся стихия вышвыривает "Ахилла" из ЧД-воронки, но при этом сгорает больше половины гравигенных блоков. А всего-то дел - умело потревожить стенки канала. Теперь в гиперспейсе начинается шторм, и несколько дней Орион-47 будет отрезан от остальной Вселенной.

Мы возвращаемся на Улье с огромным запасом времени. Даже успеваем как следует отметить успешную операцию. Выходя из кафетерия, я предлагаю Розетте воспользоваться моей душевой, тонко намекнув:

- Заодно искупаемся.

- Кажется, у тебя сейчас другие объекты, - отрезает она. В ее голосе проскакивают ревнивые нотки.

- Дорогая супруга, у меня очень большой орган любви.

- Не особенно.

- Я имел в виду сердце... Всем места хватит. По лицу Рози вижу, что она колеблется.

- Времени нет. Через полчаса надо быть на площади, - наконец говорит она со вздохом.

- А ну их.....

- Нельзя. - Рози мотает головой. Вид у нее расстроенный, - Резидент клизму вставит. У нас очень строго насчет дисциплины.

Итак, Рози - не самый главный агент Глобальной разведки на этом плацдарме. Запомним. Полезная информация...

Пресловутая площадь показалась мне чересчур просторной для городка с населением чуть больше трехсот тысяч душ. У входа на трибуны меня подкараулили и взяли под стражу Кэт и Мэри, которые снова были без своих половинок. Придется раскошелиться, смекнул я.

К полудню на площади собралась громадная толпа, над которой реют бесчисленные знамена и штандарты прозябающих в изгнании режимов. Упырь беснуется у видеокамер, произнося зажигательную речь, и демонстранты оглушительно скандируют: "Свобода! Смерть Империи! Да здравствует независимость! Консулов на виселицу!"

Мне показалось, что распорядители действа дирижируют толпой, приказывая: стоять, сидеть, присесть, кричать. Собравшиеся безропотно повинуются, словно дрессированные собачки. Я искренне сомневаюсь, что все эти люди действительно ненавидят Империю. Просто власти требуют от них такого поведения, и несчастные беженцы стараются в точности исполнить приказ.

Вероятно, понимают, какая кара ждет в случае непослушания.

Упырь долго и глупо живописует события на Монтеллато, случившиеся сорок лет назад, хотя на самом деле юбилей будет почти через неделю, 15 августа. Нашу революцию он, конечно, называет путчем, имперской агрессией и утратой свободы. В разгар его речи разразилась гроза. Нас защищает навес, но колонны фанатиков продолжают маршировать под проливным дождем, выкрикивая: "Смерть Империи!"

Чудовищный фарс продолжался до четырех часов пополудни. К моему глубочайшему сожалению, нет никакой возможности улизнуть с утомительной церемонии: множество субъектов - как в штатском, так и в черных мундирах зорко приглядывают за публикой на трибунах. Уйти удается лишь после нудного концерта народных песен и плясок, который состоялся, несмотря на омерзительную погоду.

Наконец свезенная со всего континента толпа эмигрантов хлынула к оставленному на окраине города транспорту, а мы с девочками совершаем набег на ювелирные магазины. Кэт и Мэри немедленно начинают примерять мои подарки, а я тем временем навещаю соседние лавки - разживаюсь табачными изделиями и пустыми флаконами с пульверизаторами. Нужны же емкости для следующей партии парфюма...

Не успеваем мы вернуться в замок, как меня вызывают к Аль-Зумруду, который с места в карьер кричит:

- Где тебя носит? С минуты на минуту банкет начнется, а он своих шлюх выгуливает! Я смотрю на него укоризненно:

- Неужели ты всерьез опасался, что монтеплатовец упустит дармовое угощение?

Губы Хаджи Альфонса раздвигаются в улыбке и, сменив гнев на милость, он сообщает:

- Шеф тебе благоволит. Спрашивал, будешь ли ты на банкете.

- Конечно, буду, - Пользуясь удобным случаем, спрашиваю: - А почему вы отмечали сегодня, а не пятнадцатого?

- Пятнадцатого мы отметим на Монтеплато. Понял? Ну, тогда иди, собирайся.

Через четверть часа, переодевшись в костюм-трансформер, я выхожу в парк, где накрыты фуршетные столы. Дождь, по счастью, кончился - наверное, это заслуга агрегатов искусственного климата.

Балуясь икоркой, ветчинкой, балычком и коньячком, прислушиваюсь к разговорам. Так мне становятся известны кое-какие стратегические задумки местных полководцев. Заодно узнаю, что арестованные педики освобождены политической крамолы в их сходке не обнаружено.

В парке встречаю знакомого по голограммам худощавого невысокого мулата с очень злобным взглядом. Ого! Это же генерал Аугусто Краун, главарь мятежа в Астрофедерации. Что ж, можно было догадаться, что он тоже здесь - ведь на Ульсе собрался весь сброд.

Судя по восьмиконечному кресту на его парадном берете, именно Краун командует лучшей бригадой мятежников. Увы, поболтать с ним не удается из-за скоропостижного скандала: пьяный вдрызг Дохтур-Похтур вдруг начинает орать:

- Предлагаю заключить пари - кого убьют следующим.

Моллу Асима уводят. Я вижу, что главные фигуры заговора взвинчены его выходкой - напоминание об удачливых киллерах сильно огорчает всех.

Прихватив поднос со снедью, около часа брожу по "мертвым зонам", в которых, если верить Нико Патлатому, не работает "Аргус-17". Возвращаюсь сытый и в меру пьяный, нахожу Фурушиту и намекаю, что нужно серьезно поговорить.

Адмирал слегка навеселе, даже пролил немного вина на лацкан белоснежного парадного мундира. Положенные по форме черные перчатки небрежно заткнуты за пояс, а ботинки блестят, как зеркала фотонного отражателя.

Мы уходим в глубину парка, я несу поднос с бокалами. По дороге, когда нас никто не видит, капаю в его порцию препарат, который развязывает язык и делает человека послушным. Хлебнув моего зелья, адмирал становится разговорчивым. Я неторопливо раскуриваю сигарету и приступаю к допросу: