Константин Мзареулов - Хорек в мышеловке

Бромберга с невероятным знанием дела окунули мордой в грязную лужу, аргументированно доказывая, что обладатель пятнистой лысины, хоть и отирался битый век в окрестностях науки, но сам не внес серьезного вклада в сокровищницу знаний, а только систематизировал (да и то с ошибками) чужие достижения. Некоторые комментаторы прозрачно намекали, что престарелый неудачник остро переживал свою интеллектуальную импотентность, по каковой причине у него развился тяжелейший комплекс неполноценности, толкавший Бромберга на эксцентричные выходки. Мелькали фразы типа «готов на все, лишь бы привлечь внимание к собственной тусклой персоне», а то и вовсе «дилетант испражняется в ослоумии».

Все без исключения авторы цитировали возмущенный протест Президента КОМКОНа-1 Геннадия Комова: «Обвинения в наш адрес лишены оснований. Комиссия по Контактам никогда не задерживала своих сотрудников. А некоторым безответственным болтунам, плохо понимающим смысл произносимых ими слов, я бы посоветовал обратиться за помощью к психотерапевту из геронтологической клиники». Конец цитаты.

Жесткость афронта была вполне в духе Комова — известного грубияна и вообще человека в высшей степени бесцеремонного, если речь заходит о событиях в стенах его ведомства. Только в данном случае праведный гнев родился на пустом месте: Бромберг-то нападал вовсе не на комовский КОМКОН-1. Правда, большинство обывателей, услышав название КОМКОНа-второго, все равно подумают, что неэтичный поступок совершила именно Комиссия по Контактам, но ведь сам Комов не мог не понимать, что удар нацелен вовсе не по штабу Следопытов и Прогрессоров. Для него разумнее всего было бы просто промолчать или, на худой конец, выступить с разъяснениями: мол, не мы виноваты, люди добрые, это соседняя контора бузит. Однако Комов предпочел публично обидеться и назвать Бромберга старым маразматиком.

Такое поведение выглядело нелогично, а Комова можно было обвинить в чем угодно, только не в пренебрежении логикой. Максим почувствовал, что снова уткнулся носом в загадку. Надо же, Комов подыгрывает некомпетентной части сограждан… Вдобавок некоторые обозреватели туманно намекали, что корни эскапад Бромберга тянутся из комплекса вины, проросшего на почве печальных эпизодов его околонаучной биографии. Что же сделает некомпетентное, а потому любознательное большинство сограждан, услышав столь интригующие намеки? Разумеется, некомпетентное и т.д. полезет за пикантными подробностями в недра БВИ.

Именно так Максим и поступил. Набираем на клавиатуре: «+bromberg +isaac», осторожно касаемся кончиками пальчиков кнопки ENTER… Что получаем в итоге?.. А в итоге мы получаем 49838 упоминаний. Ладно, выберем в меню пункт «профессиональная деятельность». Ну вот, осталось всего 133…

Проглядев третий документ, шеф Чрезвычайного Розыска непроизвольно погладил собственную макушку, словно проверял, не дыбом ли встала его шевелюра. Оказывается, давным-давно, на заре новой эры, тридцатилетний магистр Айзек Б. добровольно участвовал в запрещенных опытах по отработке методов коррекции личности. В информационных массивах содержались откровенные намеки, что подобные эксперименты неизбежно должны были отразиться, причем совершенно пагубным образом, на его умственных способностях. А еще полвека спустя тот же Айзек Б. устроил в академических кругах истерику по поводу прекращения экспериментов в области изменения космологических констант. При этом он даже сделал всеобщим достоянием невесть где добытые уравнения, которые сам Дьюла Шнайдер не решился публиковать, считая дальнейшие исследования преждевременными и опасными. Итогом стала гибель научного комплекса «Проксима» и восьми нуль-физиков, посчитавших доводы Бромберга убедительнее предостережений Шнайдера.

Максим был в шоке. Такие сведения несомненно составляли тайну личности, то есть никак не могли попасть в общедоступный сектор Информатория. Однако попали же, и сей факт представлялся абсолютно загадочным. Максим понял, что сам он в этой головоломке не разберется, и к тому же имел основания предполагать, что от Экселенца объяснений ждать не стоит.

Как нетрудно было угадать по заполнявшему предбанник шуму, в кабинете шефа разворачивался крупный скандал. Когда Максим переступил порог, Бромберг, успешно подражая рассвирепевшей марсианской пиявке, выкрикнул фальцетом:

— Вы меня не убедили!

Судя по реакции Экселенца, пятнистый старик произносил эту фразу уже не в первый раз. Зарычав от бессильной ярости, Сикорски сказал, экспансивно размахивая руками:

— Доводы разума на вас не действуют. Вероятно, в самом деле начинается старческое слабоумие.

Бромберг разразился очередной порцией возмущенных воплей, однако на удивление быстро сдался, вдруг сделавшись жалким и беззащитным. По-детски всхлипнув, он простонал:

— Вы решили растоптать меня. Обвиняете в некомпетентности, намекаете на шизофрению.

— Я к этому отношения не имею, — буркнул Экселенц.

— Верю, — надменно изрек Бромберг.

— Но гибель «Проксимы» все равно на вашей совести…

— Прекратите разводить демагогию, — устало отмахнулся пятнистый. — При желании они получили бы эти формулы и без моего содействия.

— Не формулы, а уравнения, — машинально уточнил Экселенц.

— Какая разница!

Укоризненно покачав сверкающим черепом, шеф Комиссии по Контролю сказал назидательным тоном:

— Вы действительно некомпетентны, раз не понимаете разницы. И не забывайте, что персонал «Проксимы» узнал об уравнениях Шнайдера именно из вашего письма.

Бромберг снова загорелся, хоть и без прежнего темперамента, и желчно парировал:

— Я, по крайней мере, никогда не стрелял с перепугу по музейным посетителям…

— Вы не хуже меня знаете, что он был не совсем обычным посетителем, — Экселенц явно потерял надежду хоть в чем-то убедить своего упрямого оппонента. — Вы же видели показания приборов. Абалкин перестал быть человеком.

— Ха, ха, ха! — громко произнес Бромберг. — Эти записи можно интерпретировать десятком различных способов. Нет, вы меня не убедили.

— Ну и черт с вами, — капитулировал Сикорский. — Я вас не задерживаю.

— Этого еще не хватало, — горделиво фыркнув фыркнув, Бромберг неловко выкарабкался из кресла, которое Экселенц в незапамятные времена позаимствовал у некоего Умника. — Я ухожу как победитель с высоко поднятой головой, но я еще вернусь.

— Кто бы сомневался, — бросил ему вслед хозяин кабинета.

До ответа Бромберг не снизошел, только мотнул лысиной, не оборачиваясь. Максим даже забеспокоился — как бы от столь резких движений не переломилась тощая шея старого скандалиста. Однако обошлось без членовредительства. Посетитель величественно проковылял к выходу и не без натуги проломился сквозь дверную мембрану. Проводив его хмурым взглядом, Экселенц еще раз качнул головой и придвинул к себе плоский монитор. Очевидно, собирался изучить какие-то документы.