Галина Долгая - Грани кристалла

У Зольда екнуло сердце. Но Ветер сжал его руку так сильно, что ни одна мысль не успела родиться в голове. А мужчина и женщина тем временем спустились вниз. Теперь Зольд отлично видел обоих. Мужчина без сомнения принадлежал к расе иреносов, но, тогда женщина… Да! Она была лиринийкой! Эта мысль вырвалась из головы Зольда быстрее, чем Ветер смог заблокировать ее.

В тот же миг другой иренос отреагировал на чуждую мысль. Он резко обернулся и … оказался рядом с парой, окутанной легкой дымкой рассвета. Рассвета ли?..

Иренос из прошлого приблизился вплотную. Ветер попросил:

«Не прикасайся!»

Иренос перевел взгляд от Зольда на сородича.

«Кто ты? Кто он?»

«Твои потомки».

От этого заявления Зольд растерялся еще больше. Пока иреносы делились мыслями, женщина из корабля дошла до них.

— Ветер, кто это? — звонкий голос разорвал тишину.

Зольду показался таким знакомым вид женщины: русые волосы, карие глаза, озорные искорки во взгляде, тонкая, почти прозрачная фигура…

— Люси? — изумился уже теряющий нить рассудка Зольд.

Женщина улыбнулась, отчего ее лицо засветилось, как заря, окрасившая щеки румянцем.

— Нет. Я — Линда.

«Нам пора», — Ветер, что держал Зольда за руку, склонил голову в поклоне.

«Будь осторожен… Ветер», — иренос из прошлого поднял руку, приветствуя смельчака, который сумел преодолеть тысячи лет, или … родственную душу, потомка, которого судьба связала с лириницами на всю жизнь, как того он сам очень хотел, но… в это утро он расставался с любимой, теперь зная наверняка, что они объединили свои расы, дав жизнь следующему поколению.

— У тебя есть внук! — крикнул Зольд, собрав последние силы. — Его мать с планеты Земля!

«Закрой глаза, Зольд. Будь бдителен. Соберись. Нам предстоит Путь».

Зольд не мог закрыть глаза. Он впитывал кадр за кадром, сохраняя в памяти образ странной пары: прекрасной лиринийки Линды и строгого иреноса, сердце которого распахнулось от нежного взгляда красавицы.

— Закрой глаза! — Ветер приказал. Громко. Вслух.

Зольд зажмурился, наклоняясь вперед и зажимая ухо.

«Держи глаза закрытыми. Мы возвращаемся».

Почва ушла из-под ног. Они полетели назад в настоящее. Ветер мчался по рекам времени, как быстроходная лодка по течению Ахоры. В ушах свистело, лицо сжималось от судорог, дыхание перехватило… Их бросало в разные стороны, и Зольду оставалось только следовать рядом с иреносом, как вдруг тот внезапно остановился.

«Глаза не отрывай!» — приказал он.

Зольд не чувствовал пространства. Он висел в пустоте. Не ощущая никакого потока. Это насторожило.

«Где мы?»

«В основном русле».

«Почему так тихо?»

«Не знаю. Не мешай. Я думаю».

«Ты потерял нить?»

«Да».

Зольд сосредоточился. Он словно увидел пространство сквозь ткань век. Оно показалось густым, очень густым. С трех сторон Зольд видел — нет, чувствовал! — стену.

«Тупик».

«Да… Откуда ты знаешь?»

«Я вижу. Назад, Ветер. Нам надо назад».

Ветер развернулся. Движение возобновилось. Медленно. Потом быстрее. Еще быстрее. Зольд увидел потоки. Он не знал, чего, но множество цветных нитей скользило в двух направлениях, извиваясь змеями, или вытягиваясь в струну.

«Что это?»

«Не сейчас…»

Зольд зажмурился крепче, отгоняя мысли и вдруг сильный порыв ударил его в бок.

«Туда!» — закричал он, но его голос потонул в вихре, закружившем их так, что засвистело и затрещало в ушах похлеще, чем от голоса иреноса.

Зольд только чувствовал напряжение руки Ветра и сам сжимал ее, как можно крепче.

«Вправо. Рывок».

Они дернулись в едином движении, собрав все силы в одну и коротким вектором выскочив в нужное русло.

Два тела выпали из ничего и с грохотом свалились посередине Зала Обсуждений.

Линед испугался и заплакал. Люда подняла малыша на руки и прижала его к себе. Милан склонился над Ветром и Зольдом.

— Дышат.

Лагос и Ира подошли к ним. Милан поднял Ветра на руки. Огромный иренос провис с двух сторон от Милана, его руки и ноги волочились по полу. Лагос подхватил гладкую голову иреноса. Милан понес друга к массивному креслу, но остановился. Руки Ветра и Зольда оказались сцеплены железной хваткой.

— Расцепи их, — Милан посмотрел на Иру.

Она попыталась.

— Не могу. Положи его назад.

Милан осторожно опустился на колени. Люда всхлипнула, присела рядом с мужем. Линед сполз с ее колен, наклонился над лицом отца. Поводил ручкой перед лицом. Потом попытался открыть отцовский глаз.

— Ты что делаешь?! — осадила Людмила.

Мальчик одернул руку. Испуганно оглянулся, ища поддержки.

— Ничего страшного. Он просто хочет, чтобы папа открыл глаза. — Лагос улыбнулся малышу, чтобы подбодрить его.

Зольд шумно вздохнул.

— Папа, — тихо позвал Линед, — ты живой?

— Живой, а ты? — также тихо ответил Зольд, приоткрывая глаза и щурясь от яркого света.

— Я живой! Я же не лежу, как ты, на полу! — удивляясь непониманию отца, возразил сын.

— Я сейчас тоже встану, только твою маму обниму, — Зольд привлек к себе Людмилу свободной рукой и впился в ее губы.

Она сначала уперлась руками в пол, сопротивляясь от неожиданности, но потом обхватила его щеки и обмякла.

— С этим все в порядке, — Лагос умилялся, без стеснения наблюдая за парой, — а Ветра давай все же отнесем в покои.

Зольд с помощью Милана освободил свою руку, и спустя несколько минут иренос оказался на длинном ложе, которое Милан специально для друга устроил в отведенной ему комнате.

Лагос с сыном остались с Ветром, но вышли на балкон. Перед ними неизменно зеленели кроны богуа. Деревья казались вечными. Они только становились все выше, все толще, а листья — все больше.

— Они не стареют? — Милан кивнул в сторону деревьев.

— Стареют, — с сожалением ответил Лагос, — все в жизни имеет начало и конец.

— Мда… как ты думаешь, куда занесло Ветра, что он потерял все силы? — Милан развернулся к отцу.

Лучи света оттенив крылья носа, глубокую складку в межбровье, высветлили овал лица, скулы Милана. Отец заметил, как сын изменился. Перед ним стоял уже не тот восторженный юноша, который вспыльчивостью и несдержанностью порой удручал его. Но сейчас он бы многое отдал, чтобы снова увидеть огонь в глазах сына, его азарт, его пылкость.

— Милан, я хотел поговорить о женщинах, — не отвечая, Лагос перевел тему разговора, — ты не можешь не замечать, что и твоя Ири, и Людочка тоскуют. Они уже не такие восторженные, не такие активные, какими были в первые годы жизни на Лирине.

Милан удивился, прежде всего тому, что отец назвал его по имени. Но это и насторожило. Это могло означать то, что старый князь не на шутку встревожен.

— Я не совсем тебя понимаю, отец. Конечно, я замечаю перемены в женщинах, но не более, чем в других. Люда стала мамой, Ири… — Милан вспомнил свой восторг от прикосновения к Линеду.