Джон Уиндэм - Человек с Земли

— Но я не вижу причины...

— Подумайте хорошенько! — прервал он меня.— Предположим, в секрет „Нунции" кто-нибудь проник. Немало желающих найдется, чтобы экспедиция закончилась провалом!

Надеюсь, я хорошо разыграл удивление.

— Вы намекаете на „Металлик Индастриз", сэр?

— Да, есть и другие. Никто не знает, какие последствия будет иметь наше путешествие. Многие чувствуют себя на Земле вполне комфортно и не хотят, чтобы их потеснили. И вот, предположим, на борт корабля проникает их человек.

Я с сомнением покачал головой.

— Это вряд ли, сэр. Он же не самоубийца. Один человек не сможет привести корабль на Землю.

— Тем не менее я уверен, что либо Трэйл, либо Уиллис был именно таким человеком.

Мысль, что эти двое просто-напросто перепугались и захотели вернуться домой, даже не пришла ему в голову, а я не видел причин говорить о ней.

— В любом случае,— добавил капитан,— на сегодня мы покончили с убийцей. Это стоило нам трех человек,— и каких, Грац!

Капитан вытащил из ящика несколько карт.

— Приступим к обучению. Вы должны научиться навигации. Кто знает — возможно, скоро наши жизни будут зависеть от вас.

— Действительно, кто знает, сэр,— согласился я.

Прошло еще две недели, и вот „Нунция" вошла в плотный слой облаков, который порождал столько бесплодных догадок о том, что творится на поверхности Венеры. Обогнув планету несколько раз, капитан Таннер отдал приказ снизить скорость. После того как я взял пробы атмосферы, оказавшейся почти идентичной земной, я уселся в кресло второго пилота, и капитан начал обучать меня, как управлять кораблем в воздухе.

Когда нас окружили облака, мы оказались в густом тумане. Корабль летел уже со скоростью около 200 миль в час, и капитан включил вертикальные ракеты. Корабль по касательной полетел вниз. „Сейчас начнется самая нервотрепка",— предупредил капитан. Никто не мог сказать, какова толщина слоя облаков и далеко ли они от поверхности планеты; нам оставалось только надеяться, что под ними нет горных пиков, и рассчитывать на удачу.

Капитан напряженно вглядывался в клочья серого тумана, готовый каждую секунду изменить курс, хотя мы оба знали, что, если заметим препятствие, будет слишком поздно. Минуты ожидания казались часами. И вдруг, когда я почувствовал, что больше не выдержу, облака поредели, рассеялись, и мы наконец увидели венерианский пейзаж.

Впрочем, его трудно было назвать пейзажем — во все стороны, до самого горизонта, простиралось серое море. Даже наше чувство облегчения не сделало этот вид менее мрачным. Снаружи шел сильный ливень, заливавший иллюминаторы; свинцово-серые облака, казалось, давили на нас, как гигантская губка, полная воды. Нигде не просматривалось береговой линии: горизонт был безжизненным и пустынным.

Корабль снизился и полетел над поверхностью волн на высоте нескольких сотен футов. Нам оставалось только ждать, когда впереди появится земля. Полет длился час за часом, но ничего не менялось. Кто знает, возможно, мы удалялись от земли? Дождь, морская пустыня и неопределенность повергли нас в депрессию. Мы начали уже спрашивать себя: неужели вся Венера покрыта водой?

Наконец вдалеке показалась темная полоса. Видимость была настолько слабой, что ничего разглядеть мы не могли. Однако я указал на полосу капитану, и мы переменили курс. Наше волнение нарастало.

Когда мы подлетели ближе, то увидели невысокий холм. Холм располагался на острове площадью 5— 6 квадратных миль. Никто бы не выбрал подобное место для первой посадки, но мы слишком устали морально и физически и нуждались в кратковременном отдыхе.

Я признаю — абсурдно землянину описывать Венеру здешнему обитателю, но между Таконом и тем островом есть существенная разница. Вообще, ваш Такон — необычное место; здесь совершенно иной климат, чем в других областях, где мне удалось побывать. Наверно, они находятся в разных полушариях, раз настолько не похожи. Например, небо над нашим островом было постоянно покрыто тучами, и за все время пребывания мы ни разу не видели солнца. Однако воздух там был очень теплый и влажный.

А здесь, в Таконе, климат напоминает земной: переменная облачность, редкие дожди, нет той изнуряющей жары; совсем другие растения: мне трудно поверить, что такое разнообразие может существовать на одной планете. Я не разбираюсь в ботанике, но наш остров был сплошь покрыт гигантскими папоротниками и пальмами, которые росли с удивительной быстротой. И я не встретил там ни одного обычного дерева.

Два дня мы занимались мелким ремонтом, изредка устраивая прогулки по острову. Дождь лил, не переставая, и выходить из корабля никому не хотелось, но прогулки были необходимы, чтобы поднять наш дух. На третий день капитан предложил устроить экспедицию к вершине холма. Мы согласились. Все мы ходили вооруженными: хотя и сталкивались только с маленькими пугливыми ящерицами, разбегавшимися при нашем появлении, неизвестно было, кого можно встретить в лесах у подножия холма. На рассвете мы покинули корабль — увешанные снаряжением, но почти голые из-за невыносимой жары. Капитан повел нас через пляж, на который приземлилась „Нунция", в сторону леса. Нам оставалось только пробираться через кусты, отделявшие лес от берега, когда я резко остановился.

— Черт побери! — воскликнул я раздраженно.

— В чем дело? — спросил капитан.

— Снаряжение! — объяснил я.— Я забыл взять пистолет.

— Проверьте!

Я обыскал рюкзак — там не было ни пистолета, ни патронов. А путь предстоял далекий и, возможно, опасный.

— Придется мне сбегать за ним,— сказал я.— Я догоню вас через несколько минут.

Капитан с недовольным видом согласился — он терпеть не мог разгильдяйства, но не стал подвергать потенциальной опасности члена команды. Я побежал обратно, оступаясь на песке. Открыв входной люк, я оглянулся назад: три человека стояли на опушке леса и ждали меня. Я забрался внутрь, захлопнул за собой люк и бросил на пол рюкзак. Сначала я побежал в машинный отсек и включил подачу топлива; потом кинулся в рубку. Торопливо включив все необходимые приборы, я нажал на „старт" и бросил взгляд в иллюминатор.

Капитан изо всех сил спешил к кораблю, за ним неслись остальные. Не знаю, как он догадался, что я замыслил увести корабль; может, он посмотрел в бинокль и заметил меня в рубке. В общем, он понял, в чем дело. Когда он исчез из поля моего зрения, корабль задрожал, снаружи мелькнула яркая вспышка, и раздался низкий рев двигателей. Корабль поднялся в воздух.

Я успел увидеть двух уцелевших космонавтов, в отчаянии воздевавших руки к небу. Не знаю, что случилось с капитаном — скорее всего, он не выжил. Я развернул корабль, и „Нунция" устремилась вдаль от острова в поисках новой земли.