Андрей Силенгинский - На килограмм души (сборник)

– Еще чего! Доставлю ценный груз в целости и сохранности. Скину на руки какой-нибудь симпатичной медсестре, она тебя в два счета на ноги поставит.

– Если сестричка будет по-настоящему симпатичной, то я и не подумаю торопиться, – Макс лежит неподвижно, только голову чуть повернул в мою сторону. Да грудь тяжело вздымается и опадает. Но находит в себе силы, чтобы улыбнуться.

– Да, это уж точно, – я отвечаю на улыбку. – И что в тебе, заморыш, женщины находят? Никогда не мог понять.

– Ну, во-первых, когда женщина видит гориллу вроде тебя, у нее возникает естественное желание куда-нибудь спрятаться. А я всегда готов ей в этом помочь.

– Так вот почему ты выбрал меня в компаньоны, – я улыбаюсь уже широко.

– Конечно! – на его лице искреннее удивление. – А какие еще причины ты смог бы придумать?

– А во-вторых, Макс?

– Во-вторых… Тебе никогда не приходило в голову, что, кроме железных мускулов, кое-какое значение имеет содержимое черепушки?

– Макс… – я сделал попытку засмеяться. Неудавшуюся. – Если бы у нас с тобой на двоих были бы хотя бы один комплект мозгов, мы бы не вляпались в такое дерьмо.

Мы помолчали.

– Кир!

– Да? – я знал, что он скажет.

– Оставь меня на этом острове.

– Иди в задницу, Макс!

– Да послушай же, кретин! У меня вовсе нет желания заниматься самопожертвованием. До города уже близко, я чувствую. Дойди сам и отправь за мной вездеход. Это будет лучше для нас обоих. Со мной на плечах у тебя втрое меньше шансов. Знаешь, как я буду зол на тебя, если ты загнешься в километре от купола?

Я ничего не отвечаю. Слова Макса разумны, это мне понятно. Но я его не оставлю. Не только ради него, ради себя.

– Еще пять минут, Макс, и двинем дальше.

Хочется отдохнуть побольше, но если я пролежу слишком долго, то просто не смогу больше сегодня встать.

– Ты – идиот, Кир!

– Заткнись, Макс.

– Ты не дойдешь.

– Мы дойдем.

Быстрыми темпами опускаются сумерки. Тусклое солнце, готовое скрыться за горизонтом, светит прямо в лицо – Город расположен точно на западе от места нашей аварии.

Следующий островок станет местом нашего ночлега. Последнего ночлега в этом болоте. Я не оптимист и не пессимист. Но ночлег будет действительно последним, завтра мы или дойдем до Города, или умрем. Я чувствую это с какой-то непонятной для меня самого ясностью.

Остров попадается длинный, протяженностью метров пятнадцать, и очень узкий. Настолько узкий, что нам с Максом приходится лечь друг за другом.

Я на минуту снимаю респиратор. Дышать здешним воздухом практически невозможно, но я знаю абсолютно точно, что сдохну немедленно, если не дам лицу хоть немного отдохнуть.

Несмотря на дикую усталость, сон долго не идет. Мы болтаем с Максом. Вспоминаем переделки, в которые попадали прежде. Разговор идет легкий и даже веселый, быть может, и Макс, наконец, поверил, что мы дойдем?

Вспомнить нам есть что. Мы знакомы всего восемь лет, но воспоминаний хватило бы на две-три нормальные размеренные жизни. Которые и мы вели до того вечера в баре.

Бар был самый обычный, ничем не примечательный. Земной, разумеется, до того, как мы познакомились, ни я, ни Макс не покидали родную планету. Названия бара я сейчас уже и не вспомню, но была суббота, это точно. Свободный мест – раз, два и обчелся, и я присел за столик к невысокому близоруко щурящемуся пареньку, который при помощи крепкого алкоголя целеустремленно доводил себя до состояния неодушевленного предмета. Приблизительно треть пути он уже успешно преодолел.

Сидеть рядом с ним в трезвом виде мне показалось очень невежливым, и я принял подряд три двойных. Заводить разговор я был не расположен, мой сосед тоже к этому не стремился, и поэтому мы ограничились обычным знакомством.

– Макс, поэт-неудачник, – представился он.

Я счел подобную информацию излишне исчерпывающей, и назвал только свое имя.

Следующие пару стопок мы сопровождали чоканьем и скороговоркой «твое здоровье». Потом меня все-таки заинтересовало, почему Макс называет себя неудачником.

– Не хотят печатать то, что ты пишешь? – сочувственно спросил я.

Макс неопределенно помахал рукой.

– Не хочу писать то, что они печатают.

Еще через пару рюмок Макс читал мне свои стихи – те, которые никогда не напечатают. И те немногие, которые все же видели свет. Переход разговора на обсуждение недавно открытой планеты Веджай, где туземцы мастерили нечто плохо поддающееся человеческому разумению, показался вполне логичным.

И когда поэт-неудачник предложил бросить все и прямо завтра рвануть туда, это тоже не выглядело чем-то странным.

Даже то, что я, старший механик фирмы «Стоктон транспортс», с более чем приличным окладом и отличными перспективами, не раздумывая согласился, не трудно объяснить. Нагрузились мы тогда так, что для принятия каждой новой порции спиртного приходилось предварительно ходить в туалет, чтобы освободить немного места.

Но когда на следующий день на экране моего телефона появилась опухшая физиономия моего нового приятеля, предо мной уже лежал расторгнутый контракт с «транспортс».

Так и возник наш дуэт. Макс – генератор идей, я – технический консультант. В мои функции также входило отговаривать Макса от половины из предложенных им авантюр, как совершенно невыполнимых. По-хорошему, стоило бы отказаться и от другой половины, но не за этим мы покинули Землю.

Жили мы весело – на Сароне я едва не лишился ноги, а на Эль-фатхском поясе астероидов Макс чудом сохранил руки. Иногда мы действительно получали неплохой куш – чтобы спустить его без остатка в следующем рейсе.

Луаз даже я счел прибыльным и не особо хлопотным дельцем. Один город под куполом, гора, богатая камушками. Принадлежащая мощному межпланетному концерну, да, но, по полученным Максом данным, не охраняемая. Работы ведутся по вахтам, причем между вахтами существуют перерывы. За точность этой информации Макс тоже ручался. Достоверность всех этих сведений нам так и не довелось проверить. Возможно, к нашей аварии приложила руку «Интерплэнет Джьюэлз». Кто знает… Об этом мы не говорим.

– Почитай мне стихи, Макс, – прошу я.

– Из кого? – неуклюже строит вопрос он.

– Из тебя, – я не остаюсь в долгу.

После небольшой паузы Макс начинает читать. Тихо и задумчиво, как будто слова не извлекаются из глубин памяти, а рождаются здесь и сейчас. Какие-то очень простые и незатейливые, даже легкомысленные стихи, не очень похожие на то, что обычно пишет Макс, и совсем не соответствующие моменту.

Наступает тишина, и я уже думаю, что Макс заснул, так и не предложив мне в этот раз оставить его здесь. Его голос заставляет меня вздрогнуть.

– Почему все-таки ты не хочешь поступить разумно, Кир?