Николай Нагорнов - Вечная Любовь

Вот - эта сила твоя, эти чувства твои, эта энергия... Вот - миг - и я в твоей ауре, ты - в моей!

Но это лишь кажется. Не ты в моей, ни я в твоей - во власти этого чувства, этого духа любви, а он выше тебя, выше меня, он дан нам в дар. Мы его не потеряем, правда?

Что это? Не можешь отвести от меня взгляд, не могу отвести взгляд от тебя. Не можем отойти друг от друга. Не можем отвернуться друг от друга. Не можем отпустить друг другу руки.

Суждено тебе ждать меня семнадцать мгновений апреля, семнадцать лет, семнадцать апрелей со снегопадами и дождями. Да, семнадцать лет, весен и зим.

Предчувствовать будущее с полным спокойствием и благодарностью, научиться принимать его таким, как есть - это мой урок, что необходимо выучить.

И сколько радости в тебе... Твоей душе было больно без меня, ты ждала - и знаю это без слов - и вчера вечером, в фиолетовом апрельском закате, и сегодня.

Смотрим друг другу в глаза и не отрывая рук шатко бредем куда-то, словно пьяные, натыкаясь на всех вокруг в бесконечных коридорах твоего храма науки...

И не стоит ли одна такая безумная минута всех лет свободы?!

Свободы от чего? Еще один фантом - подавление любви будто и есть свобода. Свобода - перестать давить в себе любовь. И отдать всю свою любовь Тому, Кто нас создал, Кто научил нас летать высоко-высоко, и всем, посланным мне в подарок...

- Куда же мы идем? Что мы будем делать? Может быть, ты снова прогуляешь хотя бы одну лекцию?

- Да уж придется... Убьет меня наша доцент... А, ладно! Гори все синим пламенем! Чего не сделаешь ради тебя, такого странного и непонятного?

- Скорее, ты странная и непонятная... Почему ты всегда всему рада?

- В который раз ты у меня это спрашиваешь... Потому что всех люблю. Хочешь научиться у меня этому?

- Конечно.

- А сейчас ты и сам всему радуешься.

- Потому что вижу тебя.

- И я - тоже.

Анима... Amata nobis, quantum amabitur nulla... на вечной нашей латыни. Так любить можно только самого себя в женской ипостаси. Но не даром и сказано: "Возлюби ближнего, как самого себя". А если себя не любишь, как же ты сможешь любить кого-то?

Проходим фойе со стеклянными дверями под зеленым электровременем, спускаемся по исполинским гранитным ступеням.

Безлюдный бульвар под снеговыми тучами расстилается перед нами.

Автопотоки справа налево, слева направо.

Ты идешь молча под руку со мной, и смотришь то в землю со скрытой улыбкой, то на меня. Странно: после стольких лет медитации вдруг захотелось выпить и закурить. Какое падение, посмеемся сами над собой...

Ты, конечно, не можешь знать в этой твоей жизни, как испепелил Шива демона, принявшего облик прекраснейшей из женщин только чтобы помешать Шиве в его сверх-глубинной медитации... Восемь ступеней вечной йоги: йама, нийама, асана, пранайама, пратьяхара, дхарана, дхьяна, самадхи... Формально тебе неоткуда это знать, но интуиция говорит, что когда-то, за пределами всякой земной памяти, и ты знала это... В каком краю, в каком столетьи?

И, может быть, сами эти нынешние формы, твоя и моя - лишь дань земной условности?

Может быть, тысячи раз мы могли меняться ролями - в разных странах, в разных веках?

Бульвар ведет нас вниз, к реке. А ты словно погружаешься вглубь себя, улыбка впервые разгладилась, видны две морщинки над уголками губ. От постоянной улыбки и счастливого смеха?

Конечно, это ты, моя шакти, моя анима. Что же со мною? Эта волна захлестнула и несет...

Мы с тобой садимся у входа в какой-то институт. Безлюдье под медленно падающим апрельским снегом. Два огромных камня перед ступенями. Голубые ели.

Скрыто, незримо, загадочно, тихо, таинственно, призрачно из приплывших облаков падал на землю беззвучный снегопад в каком-то замедленном танце, словно скрывая под снегом все происходившее до сих пор навсегда и начиная совсем новый мир, похожий на чистую страницу после старых исчерканных черновиков... и все становилось непохожим на себя, но все оставалось на месте: и тополя, и улицы, и нависшие над нами дома, и это и было самым загадочным, самым таинственным: как же начинается что-то совсем новое, когда все вроде бы остается на месте...

Сама Вечность открывалась нам с тобой в этом снегопаде, вечная женщина.

И откуда-то появлялся этот тайный Свет в каждом дне, когда-то забытом, когда-то переполненном лишь болью, потом забвением, потом равнодушием... в каждом дне далекого, бесконечно далекого прошлого...

Это было похоже на медленно и таинственно проступающие лица и улицы на фотоснимке в полутьме, в прозрачных отблесках и искрах на воде...

...весь этот Свет, тайный Свет в каждом дне этих прожитых осеней и весен, и для чего-то надо было медленно восстанавливать в памяти весь этот Свет: "Сенегальская баллада" над падающим снегом, ожидание новогоднего чуда в остановившемся времени, нобелевский фрак изгнанного поэта и сумрак ночной метели за окнами...

И это было началом, и продолженьем конца.

Больше всего это было похоже на какое-то таинственное обещание для нас с тобой, и было оно в том, что если мы сможем войти внутрь мгновения, еще и еще внутрь секунды и вечности, еще и еще внутрь пространства и времени, здесь и сейчас, вдруг вот здесь и сейчас... то время неслышно расступится, пространство незримо растянется, сумрак за окнами скроется, прочь в никуда отступая, и вдруг перед нами, пред нами, пред нами медленно, медленно, медленно, медленно, выше, и выше, и выше, и выше, дальше, и дальше, и дальше и дальше... странный тоннель вдруг откроется взгляду, странный тоннель меж пространством и временем, странный тоннель, уводящий отсюда... и он поведет незаметно нас сам в какое-то странное-странное время, в какой-то загадочный сказочный мир, к каким-то чудесным, таинственным встречам, к каким-то нежданным-нежданным сюрпризам, забытым как будто на время и вечность в каком-то ином незапамятном детстве, где снег также в сумерки падал и падал, а мы снова ждали и ждали чего-то - какого-то света, какого-то слова, какого-то входа в таинственный мир... где нас кто-то встретит, где нас кто-то примет, и будет нам рад как своим долгожданным, где все и всегда нас уже ожидало, а мы лишь напрасно об этом не знали, не ведали места, не знали минуты, где нам в этот мир станет можно войти...

И полночь куда-то неслышимо скроется, и снег полетит как во тьме нарисованный, и музыка вдруг запоет ниоткуда, и звон серебра позовет нас куда-то, и мы словно глядя вокруг и не глядя, начнем исчезать, исчезать, исчезать из этого мира, привычного, зримого, такого всегда

и повсюду знакомого, такого давно уж по картам известного, где вовсе и нет неоткрытых земель... и здесь вдруг окажется, здесь вдруг откроется такая земля, что чрез карту сквозит... сквозит через время, сквозит через воздух, и через огонь, через воду и землю, сквозит через весь нами прожитый век, а в нем через каждый оставленный миг...