Борис Долинго - Аэлита. Новая волна /002: Фантастические повести и рассказы

— Кем обещанное?

— Давай еще раз. — Канцлер приготовился загибать пальцы. — Стрелкам не обломилось. Раз. Пожар в Твиртове. Два. От адептов ты ушла. Три. Радуга потом. Ты считай, считай… Магистр наш спятил.

Алиса обеими руками подобрала голову. Из окна дуло, и занавеска защищала гораздо хуже, чем ожидалось. Да еще и Канцлер, ворюга!

— Ваш магистр спятил, а я здесь причем?!

— А при нем, Ярране, невеста, — ласково объяснил Гэлад. — Опять же, турнир этот. Человек, можно сказать, очами души в тебе узрел…

Очень хотелось сказать, кто и чего там узрел, но Алиса промолчала. А Гэлад подсчитал факты и сунул Алисе под нос крепко сжатый кулак. То ли угрозу, то ли полный список божественных деяний.

— В общем, давай, собирайся.

Алиса подышала на застывшие пальцы:

— В общем, иди отсюда. Это раз.

Канцлер подозрительно уставился на загнутый ею палец.

— Я людям обещалась. Это два.

— Это раз! — заорал шепотом Всадник. — Людям!.. Ты знаешь, что это за люди?!

— Хорошие люди.

Канцлер сбросил с себя занавеску и забегал по спальне, натыкаясь на разные предметы, маша руками и хватаясь за волосы.

— Дура!

Алиса обогнула его по стеночке и наконец-то устроилась в постели. Подоткнула подушку. Пусть себе бегает… Она решила, что может даже задремать.

А Канцлер со злобой пнул подвернувшуюся под ноги табуретку, боком плюхнулся на кровать, молниеносно заткнул Алисе рот кружевным чепчиком, закатал ее в одеяло, взвалил на плечо и, рысью проскакав по лестнице, пинком открыл входную дверь.

— Мессир, вам помочь? — спросили из темноты.

— Да это одеяло весит больше, чем она, — сказал Борк, еще один из девяти магистров Круга, принимая ношу. — Я чувствовал, что этим кончится. Мы куда ее тащим?

— Черт, черт и черт! — Гэлад стукнул пяткой в булыжник.

Ночь была изумительная. И цветочками пахло, и дегтем, и мышки летучие порхали в лунном свете — розовом, как персик. А магистрам нужно было решать, что делать с упрямой дурой. Которая, кстати, не шевелилась. Борк перекинул сверток с плеча на плечо, мазнули по блестящей от жира голой спине вороные собранные в хвост волосы. Всадник припомнил недавний разговор с Алисой. Вот уж у кого профиль был хорош в лунном свете, так это у Борка, острый как клинок. Жаль, что не он Посланец. Монеты были бы!..

Они нырнули в подворотню и распечатали одеяло. Гэлад сунулся туда, отпрянул и в четвертый раз сказал:

— Черт.

— К Айше!

— По-моему, мы заблудились.

Дом выпирал углом так, что со стороны казалось: по улочке пройти нельзя. На самом деле можно было, только вот к вывеске книжной лавки, что помещалась наверху, привешен был мертвяк, и покойницкие босые ноги болтались над головой. Болтались уже с полгода, возмущая ворон своей несъедобностью: смолы для висельника не пожалели. Сочетание мертвяка с книжной лавкой было весьма назидательно, в духе времени. Но привлекал посетителей не он и даже не лавка, а винный погребок под нею, в который хаживали адепты Ордена Лунной Чаши, потому как там было вкусно, весело, дешево и далеко от Твиртове.

Гэлад предусмотрительно нагнул выю, дабы покойницкие ноги не проехались по затылку. Но ног не случилось. По глазированному кирпичу стены вились петуньи, луна светила сквозь прорезную вывеску и скворчали цикады в привядающей траве.

Покойник исчез, но окошечко на задах осталось, и в него-то по очереди ломились магистры, оглашая ночную тишину зверским шепотом и ароматом медвежьего жира с Борковых плеч. Минут пять ломились, а когда среди кованых завитков показалось заспанное лицо, первыми словами Гэлада были:

— А висельник где?

Айша запихала под чепчик косы и, оглушительно зевнув, попыталась захлопнуть створку. Канцлер сунул под раму локоть.

— Борк, одеяло!

— У меня есть, — сонно сказала Айша.

— Такого — нет.

Руан-Эдерская принцесса заинтересовалась и пошире открыла глаза, а створку дергать перестала.

— А при чем тут мой висельник?

Канцлер едва не свалился с лесенки. Айша же сморщила нос, пытаясь унюхать привычный запах смолы. А пахло цветами.

Борк пнул Гэлада в поджарый зад и посоветовал принять груз изнутри. Айша посторонилась. Она тоже не понимала, куда девался ее покойник, и потому мессирам не препятствовала.

— А у вас тут кто? — спросила она, глядя на длинный сверток, бережно протаскиваемый в окно.

— Королева, — буркнул Гэлад, — так что помогай. А то будет новый труп. Вместо пропавшего.

— Ты одна? — осведомился Всадник, подозрительно оглядывая в спальне углы. Не вызывало сомнений, что сейчас он зажжет свечу и пройдется по сундукам и гардеробам, а после еще заглянет под кровать. Не то чтобы Гэлад ревновал, а книжная лавка доходу не давала, и надо же на что-то жить отставной принцессе… но сегодняшние события требовали конфиденциальности. Мона Камаль со смирением пережидала обыск. Только заметила, что мессиры оплатили комнаты на неделю вперед, и она блюдет условия сделки. А впрочем, могут искать. Она вытащила из парчового, расшитого мелким жемчугом мешочка ключи и вручила их Гэладу.

Состоялся короткий обход дома. А когда Всадник закрыл прокопченную дверцу духовки, Айша опять зевнула и кротко заметила:

— А сейчас, мессиры, принесите мне в спальню бадью с кипятком, а сами ступайте во двор к колодцу и приведите себя в надлежащий вид. Услуги прачки вы мне не оплачивали.

Рука Гэлада судорожно потянулась к кошельку.

— Идите, мессиры, — повторила мона выразительно.

— Боже, какая тощенькая! — Айша хлопнула ладонями, не подозревая, что повторяет мысль Борка. — Королевы такие не бывают. Взбрело же мессирам…

Умытые и благообразные мессиры, вытянув на середину спальни мосластые ноги, поглощали вино и гренки, причем на Борке красовалась рубашка, выданная Айшой из домашних запасов. Алису устроили на кровати, и она зыркала глазищами из подушек. Пока магистры полоскались у колодца, дамы успели прийти к взаимопониманию. Айша клятвенно пообещала, что утром Алиса сумеет вернуться туда, откуда ее похитили. Ночью путешествовать опасно: адепты, бандиты, караулы… причем все они друг от Друга не сильно отличаются.

— Ведь ваш добрый человек вернется не раньше утра?

— Это кто «добрый человек»? — просипел Всадник Роханский: умывание у колодца не пошло ему на пользу. — Это Майронис добрый человек? Да я такой сво… простите, моны…

— Предатель. — Борк выставил по-птичьи голову из широкого воротника. — И нашим и вашим. Сперва Корабельщику кадил, а после, как храмы жечь стали, так первый походню поднес. И свидетели есть.

— А покойник! — фыркнула Айша, указуя пальчиком за окно. — Его рук дело! Странно, что меня саму на этих книгах не спалили. Лавку на треть ополовинили. «Индекс запрещенных, индекс запрещенных»!.. — передразнила она. — А теперь есть нечего!