Татьяна Наянова - Пещера Цинны

Это был коридор, выложенный оранжево-желтым, очевидно, подкрашенным мрамором. В конце его блестела белая алебастровая дверь. Мюрек открыл и ее. За ней находилась лифтовая площадка, тоже каменная, из отполированного до зеркального блеска оливкового камня. Из подобного материала, как Цернт знал, были построены многие надземные сооружения Аотеры, камень был искусственный, но очень ценный. Лифтовая кабина автоматически включилась, отвечая, очевидно, на вес вошедших в нее людей. Она работала абсолютно бесшумно, но по ощущению, томительному, неприятному, Цернт понял, что они движутся вниз, очень быстро и довольно долго, а значит, и очень глубоко - на самое дно моря. Кабина остановилась. Двери разъехались. Открылась ведущая глубоко вниз великолепная лестница из розового гранита, за ней - открытая площадка, тоже из аотерского камня, на этот раз синего. В расположении цветов и дверей чувствовалась некая символика, непосвященному глазу непонятная. Мюрек открыл последнюю, ярко-коричневую, гладкую как стекло, дверь. Вслед за ним Цернт и Комп вступили в гробницу. Это был купольный зал, освещенный голубоватым светом люминесцентных ламп. Освещение, автоматическое, постоянное, сияло здесь века гробовому одиночеству этого смертного, как ни одному из земных царей и фараонов. Это была уютная, теплая гробница. Гранитный розовый пол, отполированный до зеркального блеска. Выложенные малахитом (нежного, травяно-зеленого оттенка) стены. Ребристый потолок из нержавеющей стали лучших сортов эпохи Великой Цивилизации. Если приглядеться, то можно было заметить, что для каждой грани подобран отдельный сорт, они чередовались от ярко-белого, синего до свинцово-серого. Белый, как снег, алебастровый постамент, на нем массивный гроб, вылитый из красного золота, в виде одной прямоугольной глыбы, без каких-либо орнаментов и украшений. Покрывающая его хрустальная крышка, граненая, как алмаз, искрилась всеми цветами радуги, что дополняло литую простоту гроба. К покойнику на верх постамента вела узкая лестница из цельных золотых пластин (весь постамент был устроен в виде сходящихся вверх уступов). Нигде не видно рельефов. Все гладкое, яркое, цельное. На Цернта гробница произвела гнетущее и одновременно, будоражащее впечатление. Ничего подобного он никогда не видел. Мюрек пренебрег аккуратно выложенными золотыми ступеньками и поднялся прямо по уступам постамента, откинул крышку гроба. Пахнуло бальзамом и миррой и еще чем-то, явно синтетическим. Цернт, стоящий у изголовья, ошарашенно смотрел вниз, на трогательно-беспомощное, тонкое, почти женское лицо мертвого. Бледные губы лепестки лотоса. Длинные, изящные брови, возможно, подкрашенные. Сильный, волевой подбородок, без следов растительности (Рамалий при жизни, очевидно, пользовался аотерским депилятором, сохранявшим нежность и чистоту кожи). Впалые щеки, высокие скулы. Все лицо, яркое, белое, трагически красиво, но в нем, Цернт был абсолютно уверен, не сохранилось признака жизни. Это было лицо давно погребенной, мастерски набальзамированной мумии. В свете вечных ламп золотились волосы Рамалия, непередаваемого оттенка, медовые, бледно-каштановые, тонкие, но густые и вьющиеся. Цернт поймал себя на мысли, что ему хочется их потрогать, такие ли они мягкие на ощупь, как кажутся. "Утеха гомосексуалистов" - неодобрительно подумал Цернт. Руки Рамалия были сложены на груди. Изящные длинные ногти, выкрашенные в зеленый цвет. На правой руке перстень с изумрудом. Больше украшений на нем не было. Тело закутано в ярко-зеленый синтетический плащ. На ногах - кованые золотые сандалии. Ногти на ногах покрашены в тот же ярко-зеленый цвет, но очевидно, не лаком, а какой-то матовой краской, что создавало неприятное впечатление, будто они у него от природы зеленые. Мюрек приподнял тело за плечи. Плащ спал с него, обнажив мускулистые ярко-белые плечи и точеную шею. Цернт невольно скосил глаза в сторону Компа, заядлого гомика, как он на все это отреагирует. Но лицо Компа оставалось бесстрастным. Он знал свое дело. Достав из складок плаща ампулу, он быстро набрал вещество в шприц. Потом нагнулся над бескровным предплечьем Рамалия, стараясь найти хотя бы след вены. Это ему удалось. Он медленно, по капле, выжал шприц в руку лежащего, стал вглядываться в его лицо. Но никаких признаков жизни по-прежнему не было. Оно оставалось спокойным, но однако, отнюдь не бесстрастным. Цернт еще раньше отметил застывшее на нем выражение беспомощной муки. Вряд ли когда-либо на земле хоронили царя и полководца с подобным выражением на лице. Комп, прослушивавший пульс, напрягся и закусил губу. - Есть, - удовлетворенно прошептал он. - Что, в самом деле? - с интересом отозвался Мюрек. Говорили они шепотом, хотя трудно понять, почему. Если компьютерная сигнализация работала, они бы могли орать во весь голос, это ничего бы уже не изменило. Комп уступил Мюреку место возле левой руки Рамалия, которую тот так же внимательно ощупал. - Да, - согласился Мюрек. - Пульс. Потом он опустил руку Рамалия обратно в гроб и энергично тряхнул своей ассирийской шевелюрой: - Ребята, быстро! Он стянул с тела плащ и, скомкав его, бросил в ноги гроба, захлопнул крышку. Цернт с Компом осторожно, словно тело и вправду было восковым и хрупким, перенесли его вниз к подножию постамента. Здесь Мюрек принял его на руки и понес к двери, как пушинку. Комп открывал контактные кнопки, а Цернт шел следом и молился машинально, не отдавая себе в этом отчета. Он не был трусом. Просто предприятие подобного рода задевало в нем чисто арцианскую струну: Цернт не любил покойников и верил в зомби. Мумия сидела на своем прежнем месте, извиваясь и хихикая. Ей, казалось, было совершенно наплевать, что объект, вверенный ее попечениям, похитители на руках выносят из заповедного места. Она была рада снова остаться одна в пыльном подвале наедине с пустой гробницей. Мюрек спокойно шел по дамбе, не боясь нападения. Он был уверен. Бледные руки Рамалия свешивались вниз и серебрились в предутренних сумерках, как руки русалки. Потом они быстро прошли по набережной. Какой-то рыбак на причале, готовивший лодку к утреннему лову, оглянулся и посмотрел им вслед долгим взглядом. На косе никого не было. Они быстро спустились в лодку и завинтили люк. Тело похищенного лежало на длинном сиденье в глубине лодки. Мюрек, запрограммировав управление на Арций, опять принялся щелкать кнопками. Все предприятие, казалось, не только не нарушило его внутреннего равновесия, но и не прервало творческого процесса. Цернт же был смущен и озадачен. Он боялся смотреть в угол, где лежал Рамалий и молил бога, чтоб лодка скорей прибыла к песчаной отмели рядом с древней гаванью Арция, где он всего три часа назад ждал Мюрека.Читать дальше