Роберт Грейвс - Прах к праху

Когда мы притащили коровий скелет к куче компоста, Пукки начал выключаться -- то ли закалки ему не хватило, то ли доза оказалась слишком велика. Как бы там ни было, он упал, не дойдя до цели всего лишь пары шагов. Вот так и подкашивает нас жизнь в самые ответственные минуты. Мне пришлось заканчивать это дело в одиночку. Я забросил скелет на черную кучу с буграми грибов и заревел от боли, когда микробы, сожрав кончик сапога, добрались до моего большого пальца.

Это был чистый ад. Хорошо, что я догадался помочиться на ногу, иначе они съели бы меня заживо. Не знаю, что тут больше помогло -- выпитый бурбон или какие-то другие вещества, но палец я сохранил, и боль постепенно утихла. Страх немного протрезвил меня. Я повернулся к Пукки и увидел, что его нос касается края кучи. Ему повезло, что к тому времени мне было известно надежное средство защиты. В момент исцеления Пукки пришел в себя и начал кричать, что я - варвар, предавший многолетнюю дружбу. Он обозвал меня самыми последними словами, а потом побрел домой, вытирая мокрое, но спасенное мной лицо.

И знаете, о чем я тогда подумал? Почему же нос Пукки оказался у края кучи? Парень лежал как мешок с зерном - ни одной мысли, ни движения. А упал он в двух шагах от компоста, это я точно помнил. Понимаете, к чему я клоню? Куча Элси двигалась! Она почуяла запах Пукки и поползла к нему, пока я занимался самолечением. Представляете, что могло случиться, если бы не моя оперативность?

Конечно, поверить в такое было трудно. Мне и самому хотелось списать все на пьянку, чтобы поскорее забыть свой ужас. Однако смерть старика укрепила мои подозрения. Бедняга вышел покурить, увидел кучу, которая кралась к нему по огороду, и его сердце не выдержало потрясения.

Где-то дней через десять мы с Роландом решили помянуть старика, и за бутылкой бурбона Хедж признался, что на совести у него неспокойно. Оказывается, их куча успела отъесть родственнику часть ноги, и Элси, испугавшись вопросов полиции, поспешила спрятать концы в воду, а точнее, в компост. Она учла тот факт, что у старика не было другой родни, и потому они составили за него завещание, срезали с одежды мертвеца все пуговицы, вытащили из карманов ключи и серебряный портсигар, а потом забросили тело в компост. Роланд вывалил туда тачку листьев и замаскировал подкормку охапкой прелой соломы.

Я подверг их поступок моральной критике, но он так жалобно смотрел на меня, что мне стало его по-соседки жалко. А когда Роладн выставил еще одну бутылку, я успокоил его и сказал, что не собираюсь доносить на них местным властям.

- Весь твой рассказ - это пустые слова, - подытожил я свое мнение. - Нет трупа, значит, нет и убийства. Да и кто мне поверит, что такие интеллигентные люди, как вы, могли обойтись с родным дядей, словно с дохлой собакой? И все же знаешь, Роланд, ты свою кучу, будь добр, убери. Где это видано, чтобы компост на людей бросался?

Однако куча Элси так и осталась лежать на огороде. Компостом они не пользовались, потому что на выращивание картофеля и других овощей у них не оставалось времени. Эта парочка сумасшедших по-прежнему бродила по поселку, увозя в своей тачке отбросы с улиц и рыбного рынка.

Вы можете спросить, почему я называю их детище "кучей Элси"? А дело в том, что миссис Хедж считала себя земной преемницей доктора Стайлпилза. В начале каждого месяца она покупала в цветочном магазине большой венок из белых цветов и возлагала его на черную кучу компоста. Поначалу я думал, что Элси делала это в память о своем эльзасце, но, по словам Роланда, белые цветы служили для их свирепых микробов возбуждающим средством - чем-то вроде бурбона.

Чуть позже куча научилась двигаться быстрее. Я сам не раз наблюдал, как она гонялась за моими курами, которые любили побродить по огороду Хеджев. Она носилась за ними как игривый щенок, пересыпаясь с места на место. А однажды ночью этот чертов компост совершил набег на будку соседской собаки. Пес там был, я вам скажу, кровожадный, как тигр. Его держали на толстой короткой цепи, чтобы он, значит, не драл на людях штаны. Да только куча слизала Цербера, словно десерт. Тот даже и взвизгнуть не успел.

И тогда поползли по поселку слухи. Затрепали языки, как простыни на ветру. Народу только дай повод повозмущаться, сами знаете. Собрались люди у дома Хеджев. Детишки висли на ограде -- что тебе ласточки на проводах. И каждый на эту кучу смотрел. А она стояла себе, как вкопанная -- будто самая, что ни на есть, обычная, каких за каждым домом хватает.

Элси выбежала во двор и стала разгонять толпу. Говорила, что все это, мол, суеверия и плод больного воображения; что не может простая земля сама собой передвигаться; и что ее перегной является результатом научного эксперимента, а потому нам всем лучше разойтись по домам и не совать свои носы в ее частную жизнь.

Умные люди советовали ей избавиться от кучи. Горячие головы твердили, что надо этого монстра спустить в Гнилой ручей. Но на селе народ уважает право на собственность, и поэтому, предупредив Элси последний раз, мы к полудню оставили ее в покое. Вот только Гиббсон, хозяин Цербера, решил идти до конца. Он поехал в город и выложил на стол шерифа свое гневное заявление о гнусном поступке соседей.

Утром к Хеджам приехала полицейская машина. Помощник шерифа постучал в окно, потом в дверь, но Элси и Роланд не отозвались. Тут мы с Гиббсоном вызвались объяснять суть дела. И только я начал говорить о куче, глядь -- а ее в огороде-то и нет. Мы решили, что Хеджи затащили компост в дом. Гиббсон повел помощника шерифа к задней двери, и тут нашим глазам предстала ужасная картина.

Чтобы сделать историю менее болезненной для читателей, я постараюсь смягчить насколько возможно свой рассказ. Так вот поверьте, меня тогда просто наизнанку вывернуло от этого зрелища. В нижней части двери виднелась огромная дыра. Изнутри шел такой душок, что даже в носу свербело. Помощник шерифа вытащил из кобуры пистолет, мы вбежали в дом, и я заметил, что от двери к спальной комнате протянулась грязная широкая полоса.

Куча лежала на двуспальной кровати Хеджев. Из-под ее краев торчали волосатые ноги Роланда. Элси тоже была мертва, но ее обнаженное тело осталось почти неповрежденным. Тонкое щупальце перегноя тянулось к ее груди, словно рука уставшего и уснувшего любовника. И клянусь, на какой-то миг, в этом легком полумраке спальной, мне показалось, что форма кучи напоминала человеческое тело -- раздувшееся, черное, в серых отвратительных грибах тело их любимого эльзасца.

Мы сожгли дом Хеджев дотла - сожгли вместе с трупами и кучей. Весь поселок собрался на пепелище, и люди, собрав золу до последней пылинки, спустили ее в Гнилой ручей -- так мы называем стоки химического завода. В той водичке любой микроб копыта отбросит, можете мне поверить на слово.