Марина Наумова - Ночной народ

Неужели она никогда не увидит Эрона? Неужели никогда?

5

"Я не вернусь", - думал между тем Эрон, лавируя среди толпы. Мелькающая перед глазами пестрота угнетала его хотя бы уже тем, что немало было в ней пятен кроваво-красного цвета. Цвета крови...

"Убийца!" - во весь голос кричали эти пятна.

"Убийца!" - вопил алый свет светофора.

Где-то вокруг шаркала ногами об асфальт, топала, стучала подошвами людская масса, рычали моторы, скрипели-шипели тормоза, и все звуки складывались в одно повторяющееся короткое слово: "Убийца!".

"Убийца" - билось в висках. "Убийца" - стучало сердце.

Можно ли представить себе больший страх, больший кошмар, чем испытываемый человеком, на которого весь мир указывает пальцем и кричит во весь голос: "Вот он, монстр! Бей его! Лови убийцу!" - но и сам человек, жалкий и загнанный, всем своим естеством готов присоединиться к общему хору.

Убийца!

Сколько времени он бредет вот так? Не оценить, ни подсчитать...

Начинало темнеть. Уже не цвет одежды кроваво брызгал Эрону в лицо яркие огни реклам.

Почему в них так много красного? Уж не потому ли, что это цвет крови, цвет насильственного прерывания человеческой жизни и он имеет для людей особый смысл?

Постепенно Эрону стало казаться, что весь мир залит этими кровавыми огнями. Красный цвет шел отовсюду и тоже кричал, обличая его: "Вот он, монстр! Ловите!".

"Я должен уйти... Я должен умереть, исчезнуть, прекратить свое существование", - повторял Эрон про себя, мотая головой из стороны в сторону: найдется ли хоть где спасение от этого кровавого огня? Или нет его и вовсе для проклятого всеми и всем?

Наконец Эрон не выдержал и зажмурился, но лучше бы он этого не делал!

Красный свет исчез, взамен его вынырнула и застыла перед глазами безжалостная черно-белая графика фотокарточек. Замелькали искаженные страхом и предсмертными судорогами лица. Рваные неровные раны на бессмысленно выгнутых телах выпятили наружу все свое уродство - в них было что-то почти порнографическое. Вот через эту лезут знакомые глянцеватые кишки, тут кончик ножа поддел и вытянул петлей сухожилия, там блеснула обнажившаяся кость...

Фотографии тоже дышали кровью, но уже другой - черной, липкой, как деготь, - и она приклеивалась ко взгляду, приставала к рукам...

"Но ведь я не хотел этого! - казалось, даже мысль от невероятного перенапряжения сорвала свой голос. - Я не хотел!"

Эрон рванулся, заморгал, но смог только вырваться из черно-белого плена фотографий - взамен возник все тот же кровавый свет. Со всех сторон вокруг него что-то лязгало и рычало; где-то на периферии сознания пронеслась мысль о том, что он остался один - все люди, окружавшие его, куда-то исчезли.

Все правильно. Убийца должен быть одинок...

Но сколько наедине с ним осталось отчаяния, ужаса, крови... Под силу ли это вытерпеть одному человеку?

Эрон застонал. Наваждение усиливалось - теперь очертания фотографий вспыхивали перед ним и посреди красного.

Красная кожа, липкая черная кровь... От нее не скроешься, не сбежишь...

А что значат мчащиеся навстречу круглые светлые круги, похожие на глаза огромных зверей? Они летят на него, проносятся мимо со страшным рычанием, обдают теплым густым воздухом...

...Когда водитель грузовика увидел перед собой посреди проезжей части шатающуюся фигуру, остановиться уже было невозможно.

Тормоза заскрипели, завизжали, но поздно: незнакомец исчез под капотом, всплеснув руками, - не было слышно даже крика.

Грузовик остановился.

Со всех сторон к месту происшествия уже собиралась толпа. Люди толкались, отпихивали друг друга...

- Человек под колесами!

- Умер?

- Нет, кажется, жив...

- Полиция! Пропустите полицию...

- Врача сюда!

Голоса слились в единый гул, но Эрон их не слышал, как не чувствовал боли, - он словно засыпал, медленно проваливаясь в небытие.

- Спокойно! - чьи-то руки приподняли вдруг его голову, в то время как кто-то другой быстро пробежал пальцами по ребрам, проверяя их целость.

- Что вас вывело на улицу?

Эрон промычал что-то неразборчивое. Он и не слышал вопроса.

Скорей бы все это закончилось...

Пальцы остановились, щупая пульс на руке Эрона, и вдруг разжались быстро, словно испуганно.

Рука Эрона сжимала пачку листов глянцевого фотокартона - он и не заметил, как вытащил ее.

- Посмотрите, что у него!

- Они... - Эрон не помнил, говорил ли это вслух или нет, - они все мертвы... Они убиты... Шесть семей за десять месяцев...

- Успокойтесь...

- За десять месяцев!..

"Успокойтесь... успокойтесь... успокойтесь..."

Голос растаял, и наконец на Эрона снизошла долгожданная беспросветная темнота...

6

Где он? Что с ним?

Глория закусила нижнюю губу и уперлась взглядом в циферблат часов.

Эрона нет дома, нет тут... Куда он мог пойти? К Дейкеру?

Резким движением она вновь притянула к себе ненавистный телефонный аппарат, и розовые пальчики забегали по нему, набирая номер.

- Алло, доктор?

- Алло... С кем я говорю?

- Неважно, - Глория почувствовала, что краснеет. Зачем она только позвонила ему! - Скажите, Эрон Бун у вас?

- Он был у меня... С кем я разговариваю?

- Неважно, - Глория почувствовала, что покрывается потом. - Он давно ушел?

- Около часа назад. Может, больше. Так с кем...

Глория с силой опустила трубку на рычаг. Итак, Эрона нет и там... Так где же он?

Глория закрыла глаза. Ей не хотелось думать о том, что с Эроном и в самом деле что-то произошло.

Но где же он тогда?

В отчаянном порыве девушка бросилась к окну и уставилась на небо. Через секунду она отшатнулась - настолько холодно и насмешливо заглянула ей в глаза луна. От ее света веяло бедой...

- Эрон! - простонала Глория, падая в кресло, и новая мысль, давно ходившая вокруг да около, поразила ее: "Я больше никогда не увижу его. Во всяком случае - живым".

7

"Я жив", - просто и тупо подумал Эрон, точнее, констатировал этот факт.

Он и в самом деле был жив и лежал на кровати, достаточно неудобной и жесткой, чтобы догадаться, что она больничная. Можно было открыть глаза и окончательно убедиться в этом, но вот как раз открывать глаза Эрону хотелось меньше всего.

Зачем, если жизнь все равно кончена? Да и кто сказал, что он именно в больнице? Он не удивился бы, увидев не больничную палату, а камеру-одиночку. Самое подходящее место для убийцы.

Эрон пошевелился и снова замер.

"Как жаль, что мне так не повезло. Я ведь, кажется, попал под машину? Просто обидно: выбраться из-под колес на электрический стул! Умирать приятнее сразу!"

Подумав об этом, Эрон понял вдруг, что, не желая жить, он все же боится смерти. Да, он принял бы ее, приди она сразу, так, чтобы о ней можно было не думать, но ждать сперва приговора, а потом его исполнения... Увольте!