Евгений Лотош - Равные звездам

— Пить! Ей надо много пить! — стараясь как можно разборчивее произносить слова, объяснила Карина родственникам женщины. — Пить чистую теплую воду и лежать. Не вставать ни в коем случае. Рана плохая, очень плохая. Кровь стала грязной. Нужно много пить, чтобы грязь уходила с мочой. Понимаете? Тамша, переведи.

Тамша быстро затараторила. Родственники загомонили и дружно закивали. Переложив женщину на сделанные из травы и палок носилки, они, все так же кланяясь, выбрались из хижины. В углу осталась лежать плетеная корзина с какими-то местными фруктами. Взглянув на нее, Карина устало усмехнулась.

— Почти как в настоящей больнице, Цу, — пробормотала она. — Я их лечу, они мне платят. Жаль, на банковский счет фрукты не положишь. Ну что же, с голода мы в любом варианте не помрем, и то радует. Здравствуй, господин Панариши. У тебя ко мне дело? Или просто в гости зашел?

Сидящий в углу на корточках шаман воздвигся на ноги. Его разукрашенное ритуальными рисунками лицо оставалось таким же неподвижным, как и раньше, но его выражение казалось явно мягче, чем обычно.

— У женщины гнилая кровь, — сказал он. — Такая кровь — предвестник смерти. Она почти наверняка умрет.

— Возможно, — пожала плечами Карина. — Но я сделала все, что могла. Мне нетрудно. В конце концов, не могла же я оставить ее умирать без помощи?

— Любой поступок имеет свои корни и свои плоды, — задумчиво произнес шаман. — И иногда плоды оказываются совсем не теми, что ожидают люди, посеявшие семена. Сама Карина, ты слышала, что Дракон тяжко ранен? Вчера утром небесные громы стерли с лица земли Миссисиму, большой северный лагерь Оранжевого клана.

— Да, Мати соо… — Карина осеклась. — Да, я слышала, как местные что-то говорили.

— Никакое покровительство духов не помогает хорошо лгать, — усмехнулся шаман. — Местные жители еще ничего не знают. Слухи разнесутся не позже завтрашнего вечера. У меня свои способы узнавать, что происходит далеко отсюда. И у тебя, похоже, тоже. В будущем отвечай, что духи принесли тебе вести. Даже если кто-то не поверит, переспросить не осмелится.

Из угла, где сидела Цукка, донеслось явственное фырканье. Карина почувствовала, как отчаянно краснеет. И Панариши туда же! Мало ей майора Тришши с его едким орочьим сарказмом, не говоря уже про злобоехидного Лику! И этот туда же… Ну да, не умеет она врать, и что с того?

— Спасибо, в следующий раз так и скажу, господин Панариши, — сердито сказала она. — А сейчас прошу извинить. Меня ждут пациенты. Тамша, зови сле…

— Я сказал им, что ты сегодня больше не принимаешь, — невозмутимо сказал шаман. — Сама Карина, сама Цукка — я пришел не просто так. Пойдемте со мной. Я хочу показать вам одно место.

— Что за место? — подозрительно сощурилась Цукка, вскидывая взгляд от выкроек. — Куда-то идти надо? Господин Панириши, нас вообще-то стерегут мужики с автоматами. С момента землетрясения господин Дурран словно не в себе. Теперь за нами все время присматривают два солдата. Ты их, наверное, видел. Они наверняка за нами увяжутся, а то и вовсе не отпустят.

— Отпустят и не увяжутся, — усмехнулся шаман, и задубелая кожа его лица пошла морщинами. — Я поручусь, что вы вернетесь. Они не осмелятся идти против воли духов.

— А они верят в духов? — осведомилась Карина. — Кажется, господин Дурран не очень-то их боится.

— Неважно. Даже если не верят, пойти против их воли все равно не осмелятся. С теми, кто так поступает, случается плохое. Их находят мертвыми в джунглях или в своей постели, с лицами, покрытыми синими пятнами, и с разбухшим языком.

— Духи так с ними поступают?

— Иногда духи. А иногда можно и не ждать их мести… — Шаман зловеще ухмыльнулся. — Пойдемте. Солнце уже склоняется к западу, а нам нужно вернуться до заката.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и, отдернув полог, вышел из «клиники». Женщины переглянулись.

— Не нравится мне его затея, — вздохнула Цукка. — Заведет куда-нибудь и ритуально слопает. А другим скажет, что так духи велели.

— А мне нравится, — возразила Карина. — Я, конечно, не Яна, эмоции чувствовать не умею, но все равно он хороший дядька. Даже удивительно для шамана… если, конечно, он настоящий шаман, а не прикидывается зачем-то. Он все еще к нам присматривается, но я не думаю, что хочет нам вреда. Пойдем.

Он поднялась.

— Хочу с вами, — тихо сказала Тэйсэй, потупившись. — Можно?

— Пусть Панариши только попробует заявить, что нельзя, — решительно заявила Цукка. — В ухо плюну, и не посмотрю, что шаман. Только тебе репеллентом надо намазаться, а то мошкара заест.

Карину и Цукку, как ни странно, мошкара и прочие насекомые так и не трогали, и самый большой вред от них заключался в назойливом ночном зудении над ухом. Однако прочие жители деревни от них страдали изрядно — начавшие откуда-то появляться крупные кусачие мухи, пикировавшие на цель словно реактивные штурмовики, прокусывали даже ткань одежды. Поэтому аборигены пользовались импровизированным репеллентом — терпко пахнущим настоем из каких-то местных трав. Вот и сейчас Цукка специальной метелочкой обрызгала жидкостью одежду, волосы и кожу Тэйсэй.

— Готово, — удовлетворенно сказала Цукка. — Кара, поднимайся… слушай, ты чего такая замотанная? Устала?

— Да что-то усталость накопилась, — вяло откликнулась Карина, поднимаясь. — Похоже, не выспалась сегодня, глаза слипаются.

— Понятно, — кивнула Цукка. — Загнала ты себя. Кара, ты думаешь, семичасовой рабочий день зря изобрели? Ты даже свои тренировки забросила. Нет, с сегодняшнего дня прекращаешь сжигать себя на службе общества и входишь в нормальный ритм. Прием — четыре часа в день максимум, если только что-то экстренное не произойдет. И все. Имей в виду, я прослежу. А теперь поднимайся и пошли. Если Панариши нас не съест, прогулка тебе на пользу пойдет.

Шаман терпеливо дожидался их перед навесом. Рядом с ним переминались с ноги на ногу два местных мужчины и мальчик, в котором Карина узнала Матсу, сына Шаттаха. В остальном вытоптанная мини-площадка перед «клиникой» оказалась совершенно пуста, лишь два солдата Дракона сумрачно переминались с ноги на ногу поодаль, стискивая свои автоматы и явно не понимая, что им делать. Похоже, они и в самом деле не осмеливались возражать шаману, но недвусмысленный приказ Младшего Когтя не позволял им сдаться без боя.

— Мы пойдем с вами, — выдавил из себя один из них, насуплено глядя на шамана.

— Я сказал — нет, — спокойно возразил тот. — Вы останетесь в деревне. Мы вернемся до заката, и никто ничего не узнает.

Охранник что-то прошипел сквозь зубы, но продолжать препирательства не рискнул.

— Ладно. Но если к закату не вернетесь, мы сообщим Дуррану, что женщины сбежали, — заявил он. Потом, демонстративно закинув автомат за спину, сел на корточки у стены, достал флягу с вином и стал понемногу тянуть из нее жидкость. Второй охранник последовал его примеру.