Евгений Лотош - Равные звездам

Она все-таки запнулась за каменистый выступ и, вздрогнув, оглянулась. Дурран опустил вытянутую было, чтобы подхватить ее, руку и остановился. Его лицо оставалось бесстрастным. Что со мной? — смятенно подумала Карина. Я что, чувствовала его эмоции? Но как? Как? Я же не Яна, я не эмпат, у меня никогда не проявлялась такая способность! Она всмотрелась в лицо мужчины. Обычное лицо. Никаких смертельных теней и ярких искр…

— Что-то не так, сама Карина? — осведомился Дурран.

— Нет… — она расслабилась. Наверное, она просто замечталась и слишком много нафантазировала. — Я просто вспомнила, что так и не поправила тебе неправильно сросшуюся кость. И с родителями Мулами не поговорила… Прости.

— Время беспокоиться о мелочах наступит позже, — слегка пожал плечами мужчина. — Сейчас нам нужно выжить. Если все в порядке, нам следует поторопиться. Вряд ли Шай появится в деревне позже чем через четыре-пять часов. А нам еще нужно провести хоть какой-то инструктаж по стрельбе.

— Да. Извини. Но все же не забудь напомнить мне о моих обещаниях потом, когда все закончится. Я предпочитаю держать свое слово, — Карина слегка улыбнулась ему и снова пошла вниз по коридору.

Ящики с патронами обнаружились в дальнем углу кладовой. Прикрывавшая их ткань от времени окостенела так же, как и та, что обертывала карабины. Она отличалась темно-серым цветом и в полумраке мало отличалась от стены, рядом с которой располагался штабель. Дурран сбросил — точнее, сбил каблуком — ткань, резким движением оторвал треснувшую деревянную крышку и довольно хмыкнул. Внутри оказались какие-то странные сетки с воткнутыми в них серыми палочками. Дурран извлек одну и повернулся так, чтобы на нее падал свет. Потом он взял со стеллажа плоско-изогнутую черную коробочку и поднес к ней палочку.

— Безгильзовые патроны и обоймы, — проговорил он удовлетворенно. — Трехмиллиметровые или около того. Похоже, как раз патроны к тем карабинам. Воздух здесь очень сухой и прохладный, так что испортиться не должны. Хотя… — Он задумчиво посмотрел на Карину. — Сама Карина, сколько времени, говоришь, они здесь пролежали?

— Лет двести… — Карина пожала плечами. — Не знаю точно.

— Странно. Мне казалось, даже в Четырех Княжествах безгильзовые патроны получили массовое распространение всего лет двадцать назад. Когда я записался в Караванную Охрану, только у нашего полковника был пистолет под такой боезаряд, и он страшно им гордился. А изобрели их только в начале века. Не говоря уже про то, что патроны изобрели только в середине прошлого века, ста лет не прошло. Так каким образом ЭТИ патроны могли лежать здесь двести лет?

Карина замерла с открытым ртом, мысленно выругав себя самыми нехорошими словами, которые только знала. И чего она за языком не следит? Расслабилась, дура…

— Просто у нас так говорят, — наконец сказала она, отводя взгляд. — «Лет двести» значит «давным-давно». Давай вынесем их наверх.

— Да, сама Карина, — кивнул Дурран, поворачиваясь. — Я схожу позову мужчин. Мне следовало подумать заранее.

— Не надо! — быстро остановила его Карина. — Господин Дурран, не забывай, я же девиант. Синомэ, как у вас говорят. Я могу поднять почти сто тридцать килограмм. Только бы ящики не развалились.

— Да? — мужчина с сомнением посмотрел на нее. — Сама Карина, но женщине не следует делать мужскую работу…

— У меня в стране за такое заявление тебя по судам бы затаскали! — Карина фыркнула. — Не беспокойся, я привычная. Знаешь, я тебя хочу попросить об услуге. Можно?

— Да.

— У нас в стране, когда хотят избавиться от обращений вроде «госпожи», предлагают общаться без формальностей. Давай ты перестанешь называть меня «сама», а я перестану называть тебя «господин»?

Несколько секунд Дурран молча смотрел на нее, потом неожиданно шагнул вперед и, нависнув над ней, ухватил ее за плечи, нависнув над ней угрожающей темной массой.

— Сама Карина, а ты помнишь, что я — солдат Дракона? — хрипло спросил он. — Что я убивал людей — даже не солдат, а простых людей — просто потому, что мне приказали? Что я помогал производить наркотик, убивавший твоих соотечественников? Сознательно помогал, да еще и стремился произвести его как можно больше! Ты предлагаешь свою дружбу мне — бандиту и убийце. Ты называла меня так, и ты совершенно права. Ты осознаешь, что ты сейчас делаешь, что мне предлагаешь?

— Убийца? — Карина печально улыбнулась. — Дурран, я ведь тоже убийца. Не смотри, что я маленькая и хрупкая. С помощью своей силы я тоже убивала людей, которые ничем мне не угрожали. Когда я сбежала из детдома… В общем, я убила многих людей, некоторые из которых просто пытались помочь несчастной одинокой перепуганной девочке. У меня в прошлом вряд ли меньше черных пятен, чем у тебя. Но однажды я встретила очень хорошего… человека. Он спас меня. И научил понимать, что жить прошлым бессмысленно. Прошлого больше не существует. Его ни в коем случае нельзя забывать, чтобы не оступаться на том же месте, но важно лишь будущее. Месть — в том числе месть самой себе — бессмысленна. Она не способна исправить то, что уже совершено. Дурран, неважно, кем ты был. Важно, кто ты сейчас. И кем ты можешь стать. Ты ведь не станешь больше служить Дракону? Убивать людей?

— Убивать людей… — Дурран словно потух. Он выпустил Карину, отступил на шаг и отвернулся. — Я солдат с пятнадцати лет, Карина. Почти половину своей жизни. Я не умею делать ничего больше, кроме как убивать.

— Я не говорю, что ты не должен сражаться. Или что ты не должен убивать в бою. Дурран, ты понимаешь, о чем я. И потом, у тебя еще появится возможность научиться чему-то еще.

— У меня? — Дурран обернулся и горько усмехнулся. — В моем-то возрасте? Я уже прожил больше половины отпущенного срока, Карина. Мне поздно учиться новым трюкам.

— Еще один без времени постаревший… — Карина тяжело вздохнула. — Мати было тридцать два, когда его вышибли из армии, больше, чем тебе сейчас, и он тоже сначала думал, что жизнь для него закончилась. А потом он взял да и стал историком. И твердо намерен к семидесяти стать старшим профессором. У нас в Катонии вообще принято доживать до восьмидесяти лет, а то и до девяноста. А ты мой ровесник. У тебя организм потрепан, но ничего особого тяжелого. Я тебе как врач говорю — при правильном отношении к здоровью у тебя есть все шансы дожить минимум до семидесяти. Знаешь, когда мы закончим с Шаем, я всерьез возьмусь за ваше здравоохранение. Глупость какая-то — женщина в сорок лет уже совершенная старуха!

— Да. Когда мы закончим с Шаем… — эхом откликнулся мужчина. — Карина, у нас и в самом деле нет времени. Нам нужно срочно заканчивать с оружием. Мы поговорим потом. После победы.