Евгений Лотош - Равные звездам

Она бросила взгляд на часы и торопливо вышла из комнаты. Спустившись на два этажа ниже, она вышла в коридор — и замерла, пораженная. В двадцати шагах перед ней возле двери аудитории стояла группа человек из двадцати, над которой реяли неровно, от руки написанные плакаты. «Девиантам — нет!» — гласил один из них. «Не допустим неравенства!» — утверждал второй. «Девиантов — вон!» — требовал третий. Толпа состояла в основном из юношей лет восемнадцати-двадцати, но замечались в ней и вполне взрослые мужички и тетки. С полдюжины журналистов крутились вокруг — кто-то щелкал камерами, кто-то брал интервью, кто-то просто что-то быстро вбивал в свой пелефон. Чуть в стороне пристроились два телеоператора, увешанные объективами камер, с лицами, закрытыми зеркальными щитками контроль-панелей. Объективы хищно поблескивали линзами, автоматически подстраивая фокус. Перед толпой стоял директор медицинского факультета, профессор Карака, и что-то яростно втолковывал пузатому мужичку в неопрятном сером костюме, неслышный за гулом толпы. Мужичок отмахивался. Рядом неуверенно переминались три человека в форме университетской охраны. Вдоль стен выстроились с интересом глазеющие на происходящее юноши и девушки, в некоторых из них Карина опознала своих студентов.

Пока она переваривала увиденное, ее заметили.

— Вот она! — взвился вопль, и все лица и объективы повернулись к ней. Гул голосов разом стих. От неожиданности Карина даже немного попятилась, но тут же взяла себя в руки. Вот, значит, как? Она глубоко вздохнула и решительно двинулась вперед.

Когда до толпы осталось несколько шагов, ее передние ряды начали откатываться назад. Карина остановилась, уперла руки в бока и обвела всех взглядом.

— Ну и что здесь происходит? — почти ласково осведомилась она.

— Госпожа Карина! — немедленно ринулся вперед один из журналистов. — Как ты можешь прокомментировать народное возмущение твоим присутствием в университете?

— Очень просто, — Карина обратила на него ледяной взгляд. — У меня через пять минут лекция, и эти личности очевидным образом ее срывают. Похоже, они не задумываются, что однажды могут попасть на операционный стол к врачу, пропустившего лекцию по их вине. Господин Карака, я полагаю, следует вызвать полицию.

— Вот! — затряс пальцем в воздухе пузатый мужичок. — Вот! Смотрите — она еще и смеет затыкать рот простым людям, которые пришли выразить ей свой протест!

— Протест против чего? — осведомилась Карина. — Против того, что государство два года измывалось надо мной, десятилетней девочкой, в Институте человека, пока «простые люди» полеживали дома на диванах? Или против того, что я лечу людей от болезней, от которых не может вылечить больше никто?

— Мы протестуем против того, что человеку с такими мерзкими способностями доверяют учить… — заверещал было мужичок, но директор факультета решительно его оборвал:

— Ну вот что, хватит! Или ты немедленно покинешь университет вместе со своими молодчиками, или я вызову полицию.

— Да, пошел вон! — поддержал его звонкий юношеский голос. Один из студентов отлепился от стены и шагнул вперед. — Мы сами разберемся, кому доверяем, а кому нет!

— Правильно! Верно! — поддержали его другие голоса, и студенты и студентки начали со всех сторон угрожающе придвигаться к пришлым. — Катитесь отсюда, пока по башке не получили!

Мужичок растерянно оглянулся и скривился:

— Да, мы уйдем! Но ты, — он ткнул пальцем в Карину, — не надейся, что мы тебе это спустим! Убирайся из университета, который содержится на народные деньги, тварь!

Он демонстративно плюнул на пол, развернулся и пошел сквозь расступившуюся кучку приспешников. Те нестройно потянулись за ним, оглядываясь. В их глазах читались злоба и угроза. Журналисты немедленно окружили Карину плотной стеной.

— Госпожа Карина, как ты можешь прокомментировать случившееся? — резко спросила женщина средних лет в серой блузке и короткой черной юбке. — Ты считаешь оскорбления незаслуженными?

— Я считаю, что у меня уже лишь три минуты до лекции, — огрызнулась Карина. — И опаздывать на нее я не собираюсь. Прошу, позвольте мне пройти.

Она решительно протиснулась между двумя журналистами — только для того, чтобы оказаться нос к носу с директором факультета.

— Не обращай на них внимания, госпожа Карина, — сумрачно сказал он. — Сейчас их отсюда выведут. Вы трое! — он обернулся к растерянно мнущимся охранникам. — Проследите, чтобы посторонние покинули здание. Тоже мне, служба безопасности! Извини, госпожа, у меня тоже лекция, но если что, не стесняйся звать меня и охрану.

Карина проследила, как охранники подталкивают в сторону лестницы вяло сопротивляющихся журналистов, досадливо покачала головой и повернулась к выжидающе смотрящим на нее студентам.

— Господа и дамы, прошу в аудиторию, — ровно произнесла она. — Пора начинать занятие.

В аудитории она, однако, обвела взглядом несколько десятков пар уставившихся на нее глаз и вздохнула.

— Приношу извинения за случившееся, — устало сказала она. — Боюсь, что случай не последний. Я очень признательна вам за моральную поддержку, но прошу — не ввязывайтесь.

— Госпожа Карина! — немедленно вскочила с места миниатюрная черноволосая и черноглазая девица. — А правда, что ты вылечила от рака триста пятьдесят человек?

— Нет. Не знаю, откуда господин Вай взял эту цифру, — фыркнула Карина. — В фильме, если вы заметили, она не фигурировала — его, к счастью делала куда более компетентная особа. Три с половиной сотни — плюс-минус пара десятков, я не считала — количество пациентов, которых я оперировала своими методами. Я делала самые разные операции, но настоящих раковых больных среди них оказалось всего двенадцать. И из них только трое дошли до стадии, когда традиционная медицина не могла помочь. Рак сегодня обычно выявляют на самых ранних стадиях, а методы лечения с помощью современных химических препаратов позволяют давать благоприятный прогноз даже в запущенных случаях, которые еще лет пятнадцать-двадцать назад считались безнадежными. Так что опухоль, выявленная на финальных стадиях, сегодня огромная редкость. Нет, в безусловный плюс я могу записать всего троих — двоих здесь, в Крестоцине, и одного в Масарии.

— А ты действительно умеешь видеть людей насквозь с помощью эффектора, госпожа? — поинтересовался серьезный, сумрачного вида юноша. — А сложно с его помощью оперировать?

— Могу, — усмехнулась Карина. — А сложности почти никакой. Эффектор — очень умная машина, он нуждается только в общих указаниях. Остальное он делает сам. Моей заслуги здесь, если честно, нет практически никакой.

— Машина? — удивленно осведомился Мотиира — девиант из «особой группы». — Но я не… То есть, каким образом он может быть машиной? Он же невидимый!