Джон Кристофер - Огненный бассейн. Сборник фантастических романов

Эйприл подошла ко второму мужчине. Тот стонал громче и быстро терял кровь. Она сказала:

— Ты тоже. Уходи.

Он посмотрел на нее. Лицо его было искажено от боли.

— Не могу, — сказал он. — Я тяжело ранен. Я не могу двигаться.

Она с угрюмым удовлетворением сказала:

— Ты умрешь, но не здесь. У нас и без тебя хватит падали.

Мужчина застонал, но не шевельнулся. Она сильно пнула его ногой в сандалии чуть пониже раны, и он закричал.

— Можешь двигаться, — сказала она. — Или ты хочешь, чтобы мы тебя утащили?

Он с трудом встал. Лицо его покрылось потом, губы дрожали от боли. Эйприл стояла рядом. Мэтью заметил, что на ее сандалии была кровь.

— Счастливого пути, — сказала она. — Убирайся подальше, прежде чем упадешь.

Лоуренс осмотрел лодыжку Мэтью. Пальцы его осторожно ощупали ногу.

— Всего лишь растяжение, — сказал он. — Вам придется несколько дней полежать.

— Холодный компресс? — спросила Эйприл.

— Хорошо бы.

Она кивнула.

— Я позабочусь об этом. — И пошла к ручью.

Лоуренс сказал:

— Итак, вы еще побудете нашим гостем. — Он улыбнулся и потом добавил: — Мы перед вами в долгу, Мэтью.

— Ружье полезно, пока есть патроны, — сказал Мэтью.

— Не только ружье. — Лоуренс осмотрелся, как бы собираясь что-то добавить. — Эйприл перевяжет вам ногу. А я позабочусь об очистке места. Нужно оттащить его, а похороним позже. Сначала нужно принести мясо.

Джордж и Чарли за руки оттащили труп в кусты, Лоуренс сопровождал их. Мэтью снова лег на траву. Нога у него болела, но пока он не двигался, боль была не очень сильной. Кэти плакала, и Сибил успокаивала ее, говорила что-то негромким голосом. Арчи смотрел, как тащили тело.

Билли подошел к Мэтью. Он сказал:

— У вас сломана нога, мистер Коттер?

— Нет. Только растяжение. Но на несколько дней придется задержаться.

— Мы останемся здесь?

— Пока не заживет моя нога. — Билли кивнул. — Ты захочешь остаться после этого?

— Нет. — И быстро добавил: — Если вы пойдете, я с вами.

Разговор прекратился с возвращением Эйприл. Она принесла в кастрюле воды и намочила в ней повязку. У нее были крепкие руки, и она искусно пользовалась ими. Когда она наклонилась к его ноге, Мэтью посмотрел на ее каштановые волосы. Они слегка вились, были мягкими и блестящими, но с сединой. Он подумал о том, какой была ее жизнь раньше, до катастрофы. Дом, семья, круг знакомых. Она плотно затянула повязку, и он невольно поморщился.

Она посмотрела на него.

— Простите. Но чем плотнее, тем лучше.

— Я знаю. Все в порядке.

— Вам лучше?

— Гораздо лучше. Вы учились на медсестру?

— Не на медсестру. Просто первая помощь. — Она присела на корточки. — Подать носок?

— Нет, спасибо. Мне хорошо.

Эйприл кивнула.

— Одно время я была в комитете национальной обороны. Я соглашалась с ним — относительно бомбы, — и просто сидеть без дела казалось мне неправильным. Поэтому я стала обучаться оказанию первой помощи. Конечно, все было направлено на то, чтобы сохранить жизнь в небольшом закрытом помещении, а весь наружный мир отравлен радиацией.

Мэтью сказал:

— Жизнь иногда бывает полна иронии.

— Правда? — Она с любопытством взглянула на него. — Чем вы занимались, Мэтью, до катастрофы?

— Выращивал помидоры.

— Конечно. Гернсийские помидоры. Вы всегда занимались этим?

— Нет.

Она ждала, и через несколько мгновений он продолжил. Он кратко рассказал ей о своем неудачном браке и о том, как он оставил Лондон.

Выслушав, она сказала:

— Вы были счастливы?

— Счастлив?

— Вы почти отошли от мира. Вычеркнули мир, кроме Джейн. И вы не соглашаетесь с тем, что Джейн мертва. Так что для вас, в сущности, ничего не изменилось. — Она увидела его улыбку и продолжила: — Конечно, окружающий мир изменился. Это очевидно. Но вам не нужно приспосабливаться.

Мэтью подумал об этом.

— В каком-то смысле, возможно, вы правы. Вы думаете, это делает меня счастливым?

Она колебалась, потом горько сказала:

— Изменения бывают разные. Наружное уродство само по себе плохо, но гораздо хуже внутреннее уродство. Оно вызывает отвращение.

Он подумал, что она говорит о своей жестокости по отношению к раненым.

Он сказал:

— В моменты стресса иногда делаешь странные поступки. Мы все так поступаем. Но это не значит, что мы сами изменились. Не нужно думать об этом.

Она покачала головой:

— Нет, вы не правы. Впрочем, я согласна, что нет смысла думать об этом.

Лоуренс вернулся, и она сказала:

— Куда вы его дели?

— Среди лавров. — Он взял Эйприл за руку. — Как вы?

— Хорошо.

— Сколько времени они здесь были?

— Не знаю. С полчаса. — Она продолжила быстрее: — Я думала об этом. Мы сделали ошибку, глубокую детскую ошибку.

— Какую?

— Держать все в подвале, кроме необходимого на сегодня. Именно поэтому они были уверены, что у нас запасы спрятаны.

— Что вы предлагаете? Держать часть наверху? Но это риск. Вернувшись, мы можем найти, что их у нас унесли.

— Лучше, чем потерять все. А мы бы потеряли все, если бы не Мэтью. Нужно найти место для второго тайника. Чтобы можно было его выдать под давлением.

— Есть предложения?

Эйприл пожала плечами:

— Нет. Нужно поискать.

Мэтью сказал:

— Вы думаете, это может случиться снова?

— Конечно. И помимо возможности, что убежавшие могут присоединиться к большой банде и приведут ее сюда.

— Вы можете уйти, — сказал Мэтью.

Она посмотрел на него с неожиданной холодностью.

— Какой в этом смысл? Нигде больше нет безопасности.

Он мог бы высказать много аргументов. Приближающаяся зима все равно заставит искать убежище. Лоуренс осмотрел повязку на ноге.

— Хорошо, — сказал он. — Отдыхайте, Мэтью, пока мы принесем мясо. Свежее мясо, Эйприл! Это подбодрит нас.

Она улыбнулась.

— Да. Нам это необходимо.

В этот день они не ходили на поиски. После того, как остальная часть мяса была принесена в лагерь, женщины засолили то, что не пойдет в пищу в ближайшие дни. Тем временем Лоуренс с мужчинами занялся телом, лежавшим в кустах лавра. Потом он вернулся туда, где Мэтью грелся на солнце рядом с Билли.

— Ну вот, — сказал он. — Не очень глубоко, но достаточно, чтобы не добрались собаки. Компромисс между усилиями и требованиями санитарии.

Мэтью сказал:

— Как медик вы не удивлены тем, что нет болезней, даже чумы?

— Миллионы непогребенных? Не знаю. Болезни времен войн вызывались не мертвыми, а условиями. Дизентерия в Галлиполи, например, распространялась живыми. И возможны вспышки, о которых мы не знаем. Жизнь по-прежнему общественная, но общины маленькие. Мы стремимся избегать другие группы численностью больше трех человек, а одиночки избегают нас.

— А много ли одиночек?