Джон Кристофер - Огненный бассейн. Сборник фантастических романов

В кульминационной сцене дракон прижимает рыцаря лапой, пробивает когтем его вооружение, в пыль льется самая настоящая кровь, а челюсти дракона движутся к голове девушки. Музыка становится отрывистой и резкой и сопровождается барабанным боем — как смертная казнь. Крупный план лица рыцаря — он мертвее самого мертвого. У меня мурашки побежали по коже.

И тут на горизонте появляется трипод — на фоне рассвета, музыка меняется. Появляется тема триппи с добавочными ответвлениями, играет оркестр со всеми инструментами — от органа до охотничьего рога. Звучит это энергично и обнадеживающе. Серебряные щупальца мягко сверкают, вовсе не тем жестким металлическим блеском, который я так хорошо помнил, они слетают с неба — одно освобождает девушку, другое поднимает рыцаря, а третье пронзает копьем раздутую грудь дракона.

Девушка свободна, рыцаря возвращают к жизни, и вдвоем на его лошади они уезжают в рассвет. Дракон вначале распадается до костей, а потом просто в пыль. А трипод господствует в сцене, и восходящее солнце образует ореол вокруг его капсулы. Опять тема триппи и громкий голос, повторяющий: “Да здравствует трипод! Да здравствует трипод! Да здравствует трипод!” Снова и снова.

Я просмотрел все шоу, и оно определенно не скучное, но никакого желания смотреть следующее у меня не было. Я знаю, что многие с ума сходят от этого зрелища. Как Анжела — впрочем, и многие взрослые тоже стали фанами.

Я перемотал ленту и включил воспроизведение, чтобы проверить запись. Началась передача об антиквариате, которую записывала Марта. Я подумал, что перемотал слишком много, но какой-то человек продолжал мямлить об изъеденном червями письменном столе. И тут я понял, что случилось. Со мной такое случалось и раньше. Я нажал кнопку записи, но не настроил видик на нужную программу.

Когда они вернулись, я был в своей комнате. Я слышал, как остановилась машина, хлопнула дверца, Анжела позвала меня. Я подумал, что лучше покончить с этим сразу. И пошел в гостиную.

— Где она? Кассета? Ты не надписал ее?

— Нет, я пропустил передачу. Прости.

— Что?

— Я смотрел по телевизору и забыл переключить программу.

— Это не забавно, Лаури. Где кассета?

Я покачал головой, и она поняла, что я говорю серьезно.

— Ты не можешь! — Голос ее перешел в вой. — Не можешь! Не можешь! Нельзя быть таким противным!

Вошла Марта, увидела, что Анжела плачет, и спросила, в чем дело. Я сказал:

— Я забыл записать Триппи-шоу. Вернее, не забыл…

Марта холодно сказала:

— Ты ей пообещал.

— Знаю. Я хотел записать. — Плач становился все громче и отчаяннее; мне пришлось говорить очень громко. — Но я думаю, что детям не стоит смотреть эту программу. И тебе не понравилось бы, если бы ты видела. Ты всегда была против насилия на экране и…

Лицо у Анжелы было бледное и напряженное. Без всякого предупреждения она кинулась на меня, как маленький, но свирепый бык. Я схватил ее, чтобы не упасть, и бык превратился в дикую кошку, отчаянно царапающуюся. Я слышал, как Марта потрясенно говорила: “Анжела…” — и после этого был слишком занят, защищаясь. Глупо — ей ведь только семь лет, и она не слишком велика для своего возраста, — но мне понадобилась вся сила, чтобы удержать ее. В конце концов я умудрился прижать ее к лестнице. Она еще какое-то время боролась и кричала, потом обмякла.

Анжела продолжала лежать, я встал.

— Что ты ей сделал? — спросила Марта.

— Ничего. Только постарался не дать ей убить меня.

Я почувствовал, как что-то стекает по щеке, поднял руку — она в крови. Марта склонилась к Анжеле:

— Анжела, что с тобой?

Анжела не ответила, но рыдания возобновились, на этот раз не яростные, а жалкие. Марта сказала, что нужно уложить Анжелу в постель. Мы практически отнесли ее.

Вечером Марта обсудила происшествие с папой. Анжела все еще была в своей комнате, и папа сходил ее проведать.

Вернувшись, он сказал:

— Кажется, все в порядке.

— Я беспокоюсь, — сказала Марта. — Она была… ну, в ярости.

Папа ответил:

— У детей бывают срывы — без всяких причин. — Он улыбнулся мне. — У Лаури в этом возрасте тоже были.

Я вспомнил случай, когда он пообещал поиграть со мной в футбол и не стал. Когда он наконец пришел, я пнул его вместо мяча и продолжал яростно пинать. Но у меня была вполне определенная причина. Это было как раз перед тем, как у нас поселилась Ильза, и я знал о ней; и знал, что он разговаривал с нею по телефону и забыл о своем обещании.

Когда Анжела спустилась, она казалась нормальной, во всяком случае, по отношению к остальным — со мной она вообще не разговаривала. Марта отправилась готовить ужин, а Анжела взяла видеокассеты. Мы оба видели, что она выбрала — одну из программ Триппи-шоу.

Папа сказал:

— Нам этого не хочется.

— Время есть. Марта сказала, что ужин через полчаса.

— Все равно…

Я думал, что она начнет привычное подлизывание, чтобы добиться своего, но она без всякого выражения смотрела на папу, держа в руке кассету.

Немного погодя папа сказал:

— Ну ладно, только потише. Я пойду в кабинет и попробую выяснить, какая погода в Альпах.

Я пошел к себе. Меня провожала триппи-музыка.

В понедельник утром у нас было два урока физики — удручающее начало недели. Дикий Билл опаздывал, и мы болтали. Говорили о Триппи-шоу, и я заметил разное отношение: одни говорили, что передача плохая, другие восхищались. Казалось, нет никакой возможности предсказать, кто будет “за”, кто “против”.

Энди сказал, что она показалась ему глупой. Не глупая, возразил я, а вообще ноль, и пересказал историю с рыцарем и драконом.

Родни Чамберс, сидевший передо мной, сказал:

— А ты откуда знаешь?

Я удивился — не вопросу, а тому, кто его задал. Не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь высказывал свое мнение.

Я сказал:

— Я узнаю вздор, когда вижу его. Но моя младшая сестра с ума по нему сходит. Вероятно, просто возраст.

Чамберс встал.

— Заткнись! — сказал он. — Или я заставлю тебя заткнуться!

И взмахнул кулаком. Удивительно — он раньше никогда не дрался; но больше всего меня поразило выражение его лица. Точно как лицо Анжелы, когда она бросилась на меня. Остальные смотрели молча. Я попытался отделаться улыбкой.

— Триппи-шоу — лучшая программа телевидения. — Чамберс наклонился вперед. — Повтори, Кордрей!

Дверь в класс открылась, и появился Дикий Билл.

— Небольшая доурочная дискуссия, леди и джентльмены? Я полагаю, не о физике. — Он пробежал пальцами по волосам и остановился перед нами. — Мне кажется, я слышал упоминание о Триппи-шоу. Странно, но я сам смотрел вчера эту передачу, и она понравилась мне больше, чем я ожидал. Любопытно и очень привлекательно. — Он помолчал и одернул свою учительскую мантию. — Да, весьма привлекательно. Но, полагаю, пора заняться физикой. Глава девятая.