Александр Потапов - Схватка за параллель

Ситуация становится непредсказуемой; если ранее парней не считал за противника, то теперь вынужден. Враг серьёзный, и некоторое моральное основание для моего уничтожения у него имеется. Да, я покусился на их святыни, но и они не ангелы. Вторглись на мои земли – получите отпор, как положено. Шарик снова нервничает: Боже, ещё не всё?

– Кстати, зверь, ты снайпера просрал! Ещё немного, и бегал бы сейчас вокруг холодного трупа!

Пёс виновато вертит хвостом, из огромных серых глазищ вот-вот польются горючие слёзы. Уши зверя меж тем живут собственной жизнью, не выпуская ситуацию из-под контроля. Оставляю удобный окопчик и пытаюсь затеряться в лесу. Ухожу по ручью, сбрасывая со следа врагов. Холодная вода освежает не только ноги. Становится ясна невозможность длительного ведения боевых действий. Даже на выстрел лезть не будут, загоняют до смерти и сонного прирежут. Необходимо придумать нечто нестандартное.

Знакомый с детства постулат о лучшем средстве защиты – нападении – приходит в голову и уютно там устраивается. Шарообразные кусты, растущие вдоль ручья, надёжно скрывают наши перемещения. Часа через два добираемся до замаскированного в кроне гигантского дуба – тайника. Выгребаю все запасы, сидор значительно тяжелеет, но некоторое время можно не думать о патронах. Быстро надоедает сухомятка, а разводить костёр, когда небольшая группа духов плотно висит на хвосте, глупо. Вечереет, но гоблины словно не знают усталости. Близко не подходят и не отстают.

Заманиваю в ловушку, ибо, снявши голову, по волосам не плачут. Прячусь в небольшой пещере, пустив пса вперёд. Скоро орлики дружною гурьбой топают по тропинке за ним. Их восемь; хватает нескольких коротких очередей, и преследователи теряют охотничий азарт.

Пока павших не сменили следующие, резко беру к дому. Необходимо вытащить весь запас патронов и гранат. Из лука стрелять не умею да и не Конан-Варвар ножом махать. Считаю, у каждой эпохи своё оружие, а имеющимся у меня владею профессионально.

Перед избушкой напарываюсь на засаду: пёс отвлёкся на преследователей и не реагирует на опасность. В результате дело доходит до рукопашной. Шарик рвёт глотку одному и блокирует другого. На меня сзади валится огромный дух, но, неожиданно для себя, вместо того чтобы втоптать в зеленоватую пыль человека, делает крутое сальто, сильно царапаясь о нож. Боевое самбо не только со стороны смотрится чрезвычайно эффектно. Последнего противника, не мудрствуя лукаво, срезаю очередью. Жестом отправляю дружка проверить окрестности, сам подхожу к раненому. Выглядит он паршиво: кишки лежат на земле, издавая ужасную вонь. Кошмарные синие губы жадно хватают воздух. Не жилец. Присаживаюсь и, прикуривая сигарету, задаю простой вопрос: «Who is it?», а в ответ слышу, на последнем выдохе:

– Гоблин! – название народца произносится с такой гордостью, какой не жду от полулюдей. Перестаю вообще что-либо понимать...

Грузимся с собакой по полной программе. Шарику навешиваю палатку, одеяла и мешок сушёного мяса. Сам беру два цинка патронов и сухой паёк из неприкосновенного запаса. Выгребаю метательные ножи, гранаты. Гружусь словно верблюд на гербе славного города Челябинска. Но герб-то рисованный, ему не бегать по лесам. Печально бросаю взгляд на ухоженные родные места.

Ухожу, оставляя в тайниках самую малость. Экономным шагом спецназовца, донельзя разозлённый, отправляюсь в дальнюю дорогу. Сегодняшний маршрут в противоположную сторону от нашего туристического путешествия. Пора в гости, посмотреть, как живут ставшие почти родными гоблины. Гляну на их женщин, ребятню – может, там и отыщу ниточку к их богине. Если честно, запала дама в душу, да и поговорить не помешает, иначе непонятного сражения с тенями не выиграть. Враг хоть и известен, но непонятен. Не могу же я представлять опасность для целого народа? Очень много загадок последнее время валится на хрупкие плечи.

Дни и ночи мешаются как в калейдоскопе: засады на нас, мы в засадах, рукопашные схватки с каждым разом всё упорнее и кровавей. Нападения учащаются; даже в одиночку эти чертогоны кидаются на автомат, устилая трупами девственные леса. Видимо, противник просчитал наш маршрут и мириться с присутствием незваных гостей не желает; правда, я наношу лишь ответный визит, так как по мою душу приходили не спрашивая.

Враг нервничает, взрослое мужское население прочёсывает леса. Захожу в тыл, отсюда меня не ждут. Кругом пусто, никакого движения на мощёных цветным камнем улицах. При первом же знакомстве с деревеньками неприятно поражаюсь. Красивые и разнообразные по форме и габаритам коттеджи с огромными окнами, небольшие приусадебные участки, на которых вот-вот зацветут явно не здешние цветы – всё это сильно диссонирует с внешним видом гоблинов. Невысокие каменные ограды раскрашены в яркие и удивительно чистые цвета. Ни секунды не сомневаюсь в инопланетном происхождении как домов, так и всего остального. Значит, идёт колонизация планеты.

Экспансия, вполне оправданная года три назад, когда кушал водочку на Земле, сегодня совершенно неприемлема. На планете есть разумная жизнь, пусть лишь в моём неважно выбритом лице. Биться буду до последней капли крови. Пусть это звучит несколько высокопарно.

Мимо, ломая кусты, несётся мелкий гоблин. Должно, по ягоды ходил, все губы чёрные от сока местной вишни. Торможу его за шкварник; перепуганные глазёнки лезут из орбит, но он отчаянно машет руками-ногами, пытаясь достать вражину. Поглазев несколько секунд на отважного бойца, задаю обычный «русский» вопрос: «Who is it?». Малец прекращает болтать ногами и, положив руку на сердце, отвечает: «Гоблин». Усаживаю грамотного паренька под дерево и учиняю импровизированный допрос. Английский знает как родной, говорит бегло, слегка шепелявя; думаю, это дефект челюстей и кривых зубов. Мой же словарный запас ограничивается прочитанным в армии разговорником. Худо-бедно в осадке следующее.

Новосёлы прибыли на планету недавно, вошли в некие врата, а вышли здесь. Деревни были построены. Каждому племени выделены угодья и скот. Пацан с придыханием твердит о Великой Богине Мэри, которая, несомненно, оторвёт мне яйца, если сейчас же не отпущу верного раба. Почесав башку грязной пятернёй, даю «верному рабу» пинка под тощий зад, а заодно делаю очень испуганное лицо, играя богине на авторитет.

Мелочь сдувает точно ветром. Сейчас добежит, раскричится, и бродяги организуют преследование. Понимаю, в лесу быстро догонят, и придётся принимать ещё один бой без всякого толка. Поэтому иду к деревне и прячусь за невысоким заборчиком у самой опушки. Приличная толпа стариков и пацанов, способных носить оружие, несётся в лес во главе с маленьким знакомым.