Владимир Немцов - Когда приближаются дали

Алексей только одного не учитывал - американцы вели войну в Азии, но посылали войска и на другие континенты. К счастью, Алексея привезли в раскаленный от солнца, ослепительно белый, малюсенький городок неподалеку от границы Советской страны. В этом городке хозяйничали американцы. Алексея начали учить стрелять из автомата, окапываться, подползать к колючей проволоке, бросать гранаты, плавать с аквалангом, в полном вооружении переходить реки по дну. Его научили, как пользоваться надувной десантной лодкой, картой и компасом.

- Я был солдат, - старался объяснить Алексей. - Должен шагать на солнце. Всегда кровь из нос. Только я думал - ничего. Много учить - это хорошо. Это очень нужно мне дома. Я знал: скоро буду в Советский Союз.

Скоро не получилось. До советской границы было сравнительно недалеко, однако постоянный надзор не давал ему возможности даже приблизиться к границе. Он старался обмануть бдительность офицеров немой покорностью, точностью выполнения приказов, опасался ненужных разговоров о том, зачем на здешней, не принадлежащей американцам земле построены их казармы. А такой вопрос частенько интересовал кое-кого из солдат.

В одно жаркое утро Вильяму Джеймсу был устроен экзамен по русскому языку. Прошло еще некоторое время, и Джеймса вместе с солдатами неизвестных ему национальностей засадили за изучение азбуки Морзе, потом показали, как обращаться с маленькой радиостанцией и пользоваться шифрами. Все это было довольно подозрительным для учащихся, но об истинной цели столь странных уроков никто ничего не говорил. Наконец, когда начались уроки по географии СССР и некоторых других стран, с подробным перечислением крупных заводов, аэродромов, судостроительных верфей, Алексей догадался, к какой роли его готовят. Началось обучение парашютным прыжкам. Он понимал, что, как только он овладеет русским языком, его перебросят в Советский Союз. Кто там поверит, что он вовсе не хотел быть диверсантом? Уроки русского языка велись ускоренными темпами. В то же время Алексей готов был совсем позабыть слова, что помнил с трехлетного возраста. Но ведь с побоями, унижениями могут и заставить строптивого ученика говорить по-русски. Родной - и в то же время такой ненавистный язык.

Надо бежать, пока не поздно. Он уже многое знал; его научили читать карту, прятаться в кустах, осторожно ступать, неслышно ползать. Возле советской границы, когда он пытался бежать, его ранили и запрятали в один из лагерей.

Он был каторжником - мостил дороги, долбил киркой неподатливый грунт, рыл оросительные канавы и готовил план нового побега. Невозможно вспомнить, сколько времени - два, три, четыре года - он находился в каком-то полузабытьи, механически раскалывал камни, возил тачки, зимой гнил на мокрой соломе, летом сушил его испепеляющий зной. И только мечта о Родине, упорная и жгучая, поддерживала в нем силы.

И вот он опять бежал. Алексей рассказывал, а Надя чувствовала, как он вновь почти физически переживает те страшные дни. Рассказал о том, как украл акваланг. Раньше учили переходить реку, но он не знал, что на дне той реки, которую ему нужно перейти, были колючие заграждения. Потерял очень много крови, но все-таки вылез на остров, а ночью опять пошел под водой. Больше он ничего не помнил. Днем Алексея нашли советские пограничники.

Возле "мертвого сада" было всегда пусто, здесь никто не ходил. Но этим вечером, накануне самых ответственных испытаний, именно здесь, а не около стройкомбайна можно было увидеть начальника строительства. Что привело его сюда? Беспокойство за сына? Александру Петровичу не очень нравилось, что Алешка проводит почти все вечера с Надей Колокольчиковой. Девица она избалованная, ветреная. Даже с Литовцевым разговаривает кокетливо, щуря глазки. Поиграет мальчишкой, посмеется, а он будет мучиться. Натура у Алешки цельная. Опасения серьезные, но Александр Петрович не считал себя вправе вмешиваться в сердечные дела сына. Это неудобно, бестактно.

Совсем иная тревога привела начальника строительства к "мертвому саду". Провод, найденный Багрецовым возле лопнувшего патрубка, все еще не давал Васильеву покоя, хотя давно уже было выяснено, что к этому саду слишком далеко тянуть электролинию, и вряд ли кто-нибудь на это мог решиться. Сегодня у Васильева промелькнула пока еще туманная, но достаточно обоснованная мысль, что провод можно было раскалить от аккумулятора, и Васильев решил пройти на это место в надежде хоть чем-то подкрепить свою догадку.

Как шмель, жужжал фонарик, рука устала нажимать на его рычаг. Луч света вырывал из темноты либо застывшую в стекловидной массе траву, комки грязи, путаницу следов на тропинке, либо скользил по песчаной сухой почве, где среди разных отпечатков невозможно было найти квадратное углубление или что-нибудь похожее на то, что здесь стоял аккумулятор. Да и вряд ли здесь мог быть злой умысел! Приехал представитель завода, где производились пластмассовые патрубки, взял осколки, привез десятки новых патрубков для строительства поселка и уехал обратно. Ответа о результатах исследования пока нет.

Васильев уже хотел было идти домой, но тут появился запыхавшийся Литовцев.

- Вот вы где, Александр Петрович! А я вас по всему строительству ищу. Приятная новость. Я дал в Москву телеграмму. Послезавтра приезжает товарищ Пузырева.

- Кто она такая?

- Неужели не встречались? В институте личность достаточно известная, кандидат наук. Работает у меня пока младшим научным сотрудников.

- Меня в данном случае не степень ее, не звание интересуют. Что она умеет делать?

- Очень знающий человек. Последнее время работала с Дарковым. Новый рецепт они, наверное, вместе разработали. Во всяком случае, в водных растворах она разбирается лучше меня. Я же не бетонщик. - Последнюю фразу Литовцев процедил презрительно.

Васильев подумал, что Литовцев поступил тактично и умно. Он избавил начальника строительства от необходимости вызвать специалиста, который в большей мере знаком с новым предложением Даркова, чем бывший его соавтор.

- Очень хорошо сделали, Валентин Игнатьевич, - искренне поблагодарил Васильев. - А не отложить ли нам испытания на денек-другой? Подождем вашу Пузыреву... А?

- Думаю, что это разумно.

В степной тишине чуть слышно плыла девичья песня. Васильев и Литовцев молча шагали по тропинке, что проходила возле "мертвого сада", и изредка обменивались репликами о предстоящих испытаниях.

- Молодежь не спугните, - понизив голос, сказал Литовцев, глядя в просвет между деревьями, где рядом, плечо к плечу, сидели Надя и Алексей. Позавидуешь!

Васильев прибавил шаг и, отойдя подальше, проговорил:

- Боюсь, как бы Алексей голову не потерял.