Владимир Немцов - Последний полустанок

Позабыв о больной ноге, он метался возле скамейки, подбежал к кусту, где белел надорванный конверт, хотел поднять, но отдернул руку, как от ожога.

- Мне наплевать, любит Поярков вас или нет, - запальчиво выкрикнул Вадим, испуганно оглянулся и опять понизил голос до шепота. - Но каждому больно ошибаться в людях. Возможно, что вы уже его не увидите, но он всю жизнь будет помнить, что нельзя верить даже самым чистым, открытым глазам... Была у вас ошибка, ее давно простили... А эту я бы никогда не простил...

Он услышал слабые всхлипывания, растерялся, полез в карман за платком, но потом подумал, что, возможно, платок несвежий, и, не зная, как поступить, быстро погладил Нюру по волосам.

- Ну, успокойтесь, Нюрочка. Я же не хотел этого. Мы что-нибудь придумаем.

Нюра вынула из рукава платок, отерла слезы, которые вызваны были жалостью не к себе, а к тому, кто, по словам Димки, перестанет верить даже самым чистым, открытым глазам. Нет ничего больнее, как потерять веру в человека!

Не желая вновь возвращаться к этой теме, Вадим молчал, облокотившись на спинку скамейки. За ней под кустом все еще белел конверт.

- Зря разорвали, - осторожно начал Вадим. - А если это важное, деловое письмо?

- Прочтите! - Нюра зябко передернула плечами.

Вадим обогнул скамейку, поднял письмо и, вскрыв конверт, подошел к фонарю.

- Ничего особенного, - сказал он, возвращая Нюре письмо. - Курбатов просит подготовить протоколы испытаний и переслать сюда. На днях здесь будет его инженер.

Римма уже успела переодеться и появилась перед Вадимом в модных брюках. Ведь надо же понимать, кому эта мода идет, а кому нет. И сразу же перед глазами встают пожилые и полные курортные дамы в узких брючках.

Заметив покрасневшие глаза Нюры, Римма послюнила палец, пригладила брови и невинно спросила:

- Неужели Вадим Сергеевич обидел? Вот уж не похоже.

Она стояла, засунув руки в карманы, ждала ответа, по Вадиму было неприятно отделываться шуткой. Здесь большое человеческое горе. Надо все-таки чувствовать.

- Пойдемте потанцуем, Анна Васильевна! - предложила Римма и потянула ее за рукав. - Соскучилась до смерти.

Вадим удивился:

- Куда вы хотите идти, Римма?

- А никуда. Здесь потопчемся. В школе мы с девочками на каждой переменке танцевали. Мальчишки - во двор, мячи гонять, а мы в классе или в коридоре.

- И никто не запрещал? - еще больше изумился Багрецов.

- Кто же может запретить? Мы ведь тихо, без всякой радиолы. - Римма вновь потянула Нюру за собой, но, убедившись, что той не до танцев, язвительно усмехнулась: - Ну ясно, с девочками неинтересно.

Она рассмеялась и, повернувшись к Вадиму спиной, защелкала по асфальту каблучками.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

О том, что означает латинская поговорка "пер фас эт не

фас", о настойчивости изобретателя "космической брони"

и про то, как был открыт оригинальный способ выявления

равнодушных и что за этим последовало.

Нужно было снять схему с орла-разведчика, чтобы узнать его свойства и на будущее принять наиболее действенные меры против подобных птичек, не допуская их залетать в глубь страны. Надо узнать диапазон волн, чувствительность приемника, кодовые устройства и другие технические данные, необходимые для организации службы наблюдения за этой телевизионной разведкой.

Уже многое проверил Багрецов, но вдруг позвонил Дерябин и приказал спешно идти к "Униону", захватив с собой кое-какие приборы.

- Срочные испытания, - и, не скрывая иронии, добавил: - Ничего не поделаешь, начальство настаивает на помощи изобретателю.

А весь сыр-бор загорелся из-за Медоварова. О нем уже все позабыли, но он снова напомнил, что существует "космическая броня" и протокол о результатах ее испытаний требуется срочно выслать в Москву.

Протокол был составлен, однако Дерябин отказался его подписать.

- Помилуйте, здесь ничего не сказано о том, обладает ли эта ваша броня защитными свойствами от ультрафиолетовых лучей. Я, например, знаю, что в других иллюминаторах были вставлены стекла с примесью редкоземельных металлов.

- Ах, Борис Захарович, - укоризненно покачал головой Толь Толич, консерватизм вас заедает. Стеклу три тысячи лет от роду, а вы все за него держитесь. Неужели вы не верите в современную химию? Я-то кое-что в полимерах понимаю. А стекло ваше темнеет и от радиоактивных излучений и от космических лучей. Такого с нашими иллюминаторами не случается. Смотрите, - он скользнул ладонью по стеклу окошка. - Вот уж действительно хрусталь. И никакой метеорит такую броню не пробьет. Разве это не находка для космических кораблей?

- Не знаю, - уклончиво ответил Борис Захарович. - Пока мы даже животных не хотим подвергать опасности ультрафиолетового излучения. А в следующем полете не останется свободных камер. Все будут заняты животными.

- Вот и прекрасно. Значит, испытаем всесторонне.

- Нас пока удовлетворяют другие стекла, тем более что Бабкина вынесли с обожженными руками. Это он сигналил перед вашим окошком из "космической брони".

- Нашли кому верить! - возмутился Медоваров. - Бабкин лежал там в бессознательном состоянии. Мало ли что ему померещилось.

Дерябин понимал, что споры ни к чему не приведут, а потому предложил:

- В конце концов, это нетрудно проверить. Направим кварцевую лампу на ваше окошко и посмотрим по приборам, пропускает ли оно ультрафиолетовые лучи.

Медоваров развел руками:

- Неужели вы думаете, что в Москве это не проверили?

- У нас этих данных нет. Я знаю только одно, что многие прозрачные пластмассы великолепно пропускают ультрафиолетовые лучи. А здесь нужно обратное.

Медоваров не хотел брать на себя ответственности за возможную неудачу, а потому позвонил Литовцеву. Валентин Игнатьевич был несколько обескуражен. Никаких технических требований на "космическую броню" не существовало. Это инициативная работа, причем довольно случайная, и автору в голову не приходило, что в космосе нужна защита от каких-то там ультрафиолетовых лучей. Впрочем, в "космическую броню" были введены некоторые добавки, - возможно, они задерживают опасные лучи.

Времени оставалось в обрез, и Литовцев согласился на испытания:

- Действуйте.

Багрецову вовсе не хотелось отрываться от исследования схемы орла-разведчика, но приказ есть приказ. Он надеялся за полчаса справиться с заданием. "Космическая броня Литовцева". Не раз мелькало это название в научно-популярных журналах, но ничего определенного Вадиму не говорило. Были у него какие-то смутные ассоциации, связанные с прошлогодней командировкой на испытательную станцию Курбатова. Уж не тот ли это Литовцев, из-за которого в конечном счете пострадала Нюра? Не ему ли захотелось достать "осколок солнца", чтобы успешнее продвинуть докторскую диссертацию?