Збигнев Ненацки - Я - Даго (Dagome Iudex - 1)

- Вот он, ужасный Тирфинг. Пусть будет он твоим. Только помни о заклятии Одина: если вытащишь его ради битвы, кто-то обязан пасть без жизни. Он предназначался только лишь для руки властелина, Но только не знаешь наверняка, станешь ли ты повелителем.

Сын Бозы взял меч Тирфинг в руку и почувствовал себя разочарованным. Меч был очень легким, изготовлен он был из необычного металла и не блестел, весь покрытый каким-то черным налетом.

- Ты говорила, будто от его блеска можно ослепнуть...

- Разве не видишь ты, что на нем запеклась кровь?

Зелы выбрала для парня щит - легкий, но необычайно крепкий, и железный, покрытый медными пластинами шлем. Еще искусно изготовленную кольчугу, сделанную ромеями, скорее всего, для какого-то полководца. И топрик с длинным тонким обухом, вытянутым за отверстие для топорища и законченный полукруглым утолщением. Все это Зелы завернула в расползающиеся от древности тряпки и приказала парню нести, сама же завалила камень на место и повела сына Бозы назад.

Долгие часы чистил сын Бозы все найденные в сокровищнице вещи, пока те не стали будто новенькие. От клинка Тирфинга, когда падал на него солнечный свет, можно было ослепнуть. Вот почему Зелы приказала парню сделать для меча скромные ножны из липовых дощечек, покрытых кожей.

- Старайся биться топором, - советовала она. - Помни о заклятии. Еще неизвестно, станешь ли ты правителем, и не погибнешь ли сам, если вынешь для боя Тирфинг.

Военное облачение должно было стать для парня новой кожей. Потому Зелы приказала ему каждодневно переплывать на своей лодке реку и часами бегать по лесу и лугам, вооружившись мечом и топором, в кольчуге и шлеме на голове. Так он делал, закаляя свои мышцы и волю.

Случилось как-то, что из-за жары укрылся он в лесную тень и, уже несколько медленнее, бежал вдоль опушки. Внезапно костяной наконечник стрелы ударил его в грудь и скользнул по железным колечкам кольчуги. Затем его настиг сильный удар копья, сделанного из коровьего рога и называемого потому рогатицей, но и оно отразилось от щита, который сын Бозы носил на спине. Он не знал, сколько врагов в округе, и как они вооружены. Нужно было ускорить бег и удалиться из лесу, либо же становиться на бой. Колебался он, вынуть ли из ножен ужасный меч, на котором лежало заклятие Одина. Ведь если неправильно предсказала Зелы, что станет он повелителем - тогда не враг, а сам он падет мертвым в этом бою.

Он отскочил на лесную прогалину и там встал в защитной позиции, как учила его Зелы. В правой руке был у него топор, вытащенный из-за кожаного пояса, а в левой - круглый щит. Послышался хруст ветвей, и с наклоненного старого дерева спрыгнул Лесной Человек. Сын Бозы тут же распознал его, поскольку тот был почти голым, в одной лишь набедренной повязке из волчьего меха. Длинные волосы спадали на спину, лицо заросшее. Ростом он казался ниже обычного человека, но у него были широкие плечи и необыкновенно развитые ноги с выпуклыми мышцами.

Лесной Человек отбросил лук и тулею для хранения стрел. Он вытащил из-за дерева несколько буковых дубин - не очень длинных, чтобы метать их в неприятеля. Будто самец зубра, прежде чем броситься в бой, издал он звериный рык, и даже, опять-таки подобно зубру, стал рыть ногою землю. Было видно, как заводится он для битвы, плюется слюной, глаза же, плохо заметные в зарослях волос на лице, начинают блестеть и наливаться кровью. На его губах выступила пена.

Всякого мог напугать он своим видом и за счет только лишь страха изгнать противника с поля боя. Сын Бозы понимал, что Лесной Человек и ждет того, что чаще всего случалось, когда жертва побежит. Только дикарь мог бегать много быстрее обычных людей, быстрее серны или оленя, и в спину убегающего обычно попадала брошенная с нечеловеческой силой дубина.

Только сын Бозы стоял недвижно, ожидая нападения. Его страх исчез, ноги и руки перестали дрожать. Вместо этого же охватило его постепенно доселе неведомое, удивительное чувство: желание боя.

Дубинка метнулась к сыну Бозы, но тот отбил ее своим щитом. Теперь сам он метнул свой топор, несколько раз обернувшийся в воздухе. Неприятель уклонился, и топор вонзился в ствол клена. Тогда Лесной Человек издал пронзительный крик и бросился с другой дубиной на сына Бозы, считая, будто тот остался безоружным. Вот тогда-то и блеснул на солнце клинок Тирфинга, ослепив на мгновение Лесного Человека. Этого мига хватило, чтобы меч, разрезающий мух на лету, срубил голову Лесному Человеку. Отпрыгнул сын Бозы, кровь хлынула на руки и грудь дикаря; голова уже валялась на земле, но безголовое туловище сделало еще шаг вперед. Затем грохнуло оно наземь, лишь только раз дернувшись в агонии. Теперь уже закричал сын Бозы, и был это крик победы. Тирфинг поразил Лесного Человека. Разве не было это знаком, что течет в сыне Бозы кровь повелителей?!

Он с презрением плюнул на мертвое тело, без всякого отвращения схватил голову Лесного Человека за длинные волосы, вырвал топор из кленового ствола и легкой трусцой, отмечая путь каплями крови, побежал к своей лодке на реке.

Заросшую волосами башку Зелы надела на высокую жердь и поставила ее над воротами дворища спалов. Так и торчала она там, пока со временем вороны не выклевали все мясо с нее, оставив лишь белый, голый череп. Одни лишь длинные, рыжеватые волосы остались на нем и развевались по ветру.

В тот вечер Зелы попросила его показать клинок Тирфинга. Глянула она на засохшие кровавые пятна, оттерла их тряпкой, а затем, вроде бы даже с опасением, поглядела на сына Бозы.

- Я предчувствовала, что ты станешь повелителем, - тихонько сказала она. - Но не знала, что настолько великим. Если всего лишь пятнадцатилетнего юношу послушался грозный Тирфинг, насколько же послушным сделается он, когда достигнешь ты мужских лет? Только теперь уверена я в том, что тебя охватит страшная болезнь, называемая Жаждой Великих Деяний.

- Не хочу я становиться повелителем, если это означает заболеть Жаждой Деяний и бросить тебя, - неожиданно сказал юноша великанше. - Скажи: для чего мне власть над другими людьми?

Впервые увидал он лицо Зелы изменившимся, выражающим доселе неизвестные ему чувства. Глядя куда-то над его головой, сказала она очень серьезно и немного печально:

- Тебя родила женщина измельчавшего рода. Отцом твоим был, якобы, великий Боза. Но ведь сам ты до конца не уверен в этом. И вот именно потому ты и заболеешь Жаждой Великих Деяний. Никому ты в этом не признаешься, но в самой тайной глубине своих мыслей все время будешь ты сомневаться, течет ли в тебе кровь великанов или всего лишь карликов. Вся твоя жизнь станет доказыванием себе и другим, что ты все-таки сын великана. А чтобы доказать это себе и другим, тебе придется совершать достойные такого имени подвиги, и это означает, что когда-нибудь ты станешь великим властелином. - И, помолчав какое-то время, добавила она: - Только это вовсе не значит, будто тебе надо будет уходить отсюда. Зачем совершать подвиги где-то вдалеке, когда это можно делать и близко?