Збигнев Ненацки - Я - Даго (Dagome Iudex - 1)

- Мне хотелось бы встретиться с твоим братом, маркграфом Карломаном. Ведь ты можешь устроить это, - как-то сказал Даго.

- Это невозможно. Отец запретил все попытки встреч с Карломаном, так как обвиняет его во все новых и новых заговорах.

Тогда Даго начал покусывать и посасывать кончики сосков Альбегунды, пока из уст женщины не раздался стон вожделения. Тогда Даго прервал ласки и вновь попросил:

- Сделай так, чтобы я смог встретиться с Карломаном.

- Нет! - крикнула женщина. - Это невозможно! Король-отец накажет меня.

И тогда Даго сделал то, на что не отважился бы ни один мужчина из окружения Альбегунды, ибо совершил бы величайший грех против христианского бога. Он спустил свою голову по телу монашки и кончиком языка коснулся ее естества в самом чувствительном к наслаждениям месте. Альбегунда даже вскрикнула, перепуганная, но и загоревшаяся страстью, а Даго ласкал ее языком... Когда же она начала биться в спазмах, он опять прервал свою игру, чтобы вновь попросить:

- Дай мне возможность повстречаться с Карломаном.

- Хорошо... Хорошо... я сделаю... - стонала та, мучаясь неисполненным желанием.

И тогда Даго свершил новый грех и преступление против христианского бога, повернув Альбегунду так, чтобы иметь ее зад перед собою, а затем вошел в нее так, как жеребец покрывает кобылу. Но, поскольку то, что запрещено и грешно, доставляет наивысшее наслаждение, этой ночью Альбегунда даже потеряла сознание от волшебного экстаза. Придя же в себя утром, она заявила:

- Ты не веруешь в Бога и продался дьяволу...

Но могла ли она отказать в просьбе Даго повстречаться с Карломаном, причем без свидетелей?... Что могло быть лучше охоты в лесах ее аббатства, знаменитых богатством дичи...

И уже через неделю по оттаявшей под весенним солнцем Карломан и Даго мчались верхом рядом друг с другом. Одетая по-мужски Альбегунда поспешила галопом за сворой собак, идущей по следу раненного оленя.

- Император ромеев Михаил III выражает к тебе братскую любовь и беспокоится о том, что ты, господин, пользуешься немилостью отца, осторожно начал разговор Даго.

- Я слыхал о тебе, - перебил его Карломан. - Ты прибыл сюда с ромеями, но уже получил от моего отца графский титул.

- Маркграф, император ромеев хотел бы видеть повелителем восточных франков тебя, - уже смелее продолжил Даго.

Карломан молчал. Это был высокий, длиннорукий мужчина с впалой грудью. Его худое лицо с желтоватой кожей как бы говорило, что маркграфа гложет какая-то внутренняя болезнь. Говорили, что по ночам он не может заснуть. Только Мелейнос считал, будто единственная хворь Карломана - это патологическое желание властвовать. Ему было уже тридцать лет, и у него было два младших брата, которые тоже желали власти. Не пришла ли пора, чтобы Людовик, согласно обычаю франков, поделил между ними свое королевство и дал ему, Карломану, началие над младшими братьями...

- Император ромеев... - начал было Даго, но Карломан резко перебил его:

- Замолчи, граф. Разве неведомо повелителю ромеев, что для завоевания власти необходимо иметь золото? Много золота, граф... Ибо вассалы моего отца - это всепожирающее болото.

- Не закрывай этой ночью свою комнату и оставь свои сундуки открытыми. Пусть будут они пустыми, так как ночью случится чудо - они заполнятся золотыми нумизматами и солидами.

Даго ударил своего коня шпорами и, не дожидаясь Карломана, помчался галопом за Альбегундой.

Еще трижды в начале месяца, называемого франками "маиюс" встречались Даго с Карломаном на охоте. Сундуки в комнатах королевского сына наполнились золотыми солидами и нумизматами, переданными Мелейносом.

Но только на третий раз Карломан осмелился спросить у Даго:

- Но кто ты на самом деле, граф? Ты не похож на обычного шпиона.

- Потому, что я и не шпион, - гордо ответствовал Даго. - Мне было предсказано, что, как ты сам станешь императором франков, так и я стану повелителем народов, о которых никто пока что еще не знает, ибо они еще дремлют далеко на востоке. Мне хочется, чтобы ты стал императором, потому что когда-нибудь мне может понадобиться твоя помощь. Но, может, и тебе понадобится помощь от меня. Не желаешь ли ты, по обычаю моего народа, стать мне братом?

Говоря так, вынул он из дорожной сумки золотой кубок, надрезал себе безымянный палец и позволил, чтобы немного крови стекло в сосуд. Затем он передал кубок и нож Карломану.

Немного поколебавшись, Карломан, которому такое братание показалось чем-то языческим, надрезал и свой палец. После этого Даго отпил крови из кубка, то же самое сделал и Карломан.

- Теперь мы стали братьями, ибо, как учит искусство чар, в нас теперь общая кровь. Впрочем, я и без того чувствую, что люблю тебя будто родного брата, - торжественно провозгласил Даго.

- И я люблю тебя как родного брата, - сказал Карломан.

Через три дня Людовик Тевтонский призвал Даго к себе.

- Я знаю, граф, что имение Нибелунгов запущено, а замок следует обновить. Только война и военная добыча помогут нам стать богатыми. Я решил объявить поход против ободритов. Командование я доверил графу Фредегару, дав ему три сотни пеших и конных воинов. Ты дважды был в Фульде, чтобы познакомиться с обычаями ободритов, посему в походе станешь служить ему советом и помощью.

В средине месяца маиюс Даго с графом Фредегаром и тремя сотнями воинов отправились к реке Альбис. К концу месяца им удалось преодолеть течение на плотах из древесных стволов, и вошли они в край склавинов, удивляясь, что нигде не встречают какого-либо сопротивления. Не знал Фредегар, что склавины редко когда становятся лицом к лицу с противником, сражаясь чаще всего обманно, из-за укрытия. Один лишь Даго предчувствовал, что как только углубятся они в преграждавшие им путь распадки и овраги, тут же и нападут на них ободриты.

Наступил третий день месяца, называемого франками юниусом, а склавинами - червенем. Фредегар позволил разбить лагерь на большой лесной поляне. Для графа и для Даго были поставлены шатры, воины же спали у костров или на повозках с провиантом и оружием.

К вечеру в лагерь прибыли двое конных, скорее всего, посланники от короля Людовика, так как Фредегар тут же зазвал их к себе в шатер и долго там с ними беседовал. Среди ночи один из этих вновь прибывших неожиданно появился в шатре Даго.

Было темно. Даго спешно высек огонь и зажег свечу. Несмотря на одежду воина. он сразу же понял, что перед ним женщина. Та положила ему палец на уста.

- Меня зовут Рыхильда, я монашенка из монастыря Альбегунды, - шепнула она. - Тебе, граф, я приношу поздравления от нее и свое тело, ибо госпожа моя желает, чтобы, обладая мною, ты, как бы, любил и обладал ею.

- Привезла ли ты какие-нибудь новости? - спросил Даго.