Алексей Ядрышников - Стая

Антон же, как-то не особо рвался в состав экипажа, желая оставаться на открытом воздухе, и следовал за танком верхом. Хотя такое место ему было вполне предложено, да и имелось, несмотря ни на что. Танк, яростно звеня и скрежеща своими гусеницами, выпуская черный коптящий дым из выхлопных труб позади себя, шел полным ходом к месту своей судьбоносной встречи так быстро, что даже Антон, скача во всю прыть на столь полюбившимся ему Тузике, никак не мог поспевать за ним. Волей-неволей, тому приходилось временами останавливаться, или совсем сбавлять скорость, чтобы всадник сумел все-таки догнать столь резво идущую впереди машину. Об ожидании запряженных собаками повозок, медленно тянувшимися вслед, не могло быть и речи, так те, уже без того, значительно отстав, плелись по изъезженной дороге где-то далеко в конце, и только лишь бдительная охрана, ехавшая, как и Антон, верхом, могла хоть как-нибудь ровняться с ними.

Занималось утро. Уже заметно посветлело и побелело вокруг. Предметы, деревья, кустарники становились более различимыми и отчетливыми, нежели еще недавно ранее, выглядевшие буквально час назад совершенно неясными и темными, стоявшими повсюду здесь, словно какие-то неведомые тени или совершенно неосязаемые образы. Рисующееся красное зарево неба предвещало жаркий день, обычно всегда бывающим таким в данное время года. А собранная впопыхах экспедиция продвигалась дальше и дальше навстречу неизвестности, абсолютно не задумываясь, как данное мероприятие может быть опасно для их драгоценной кратковременной жизни. Люди искренне старались чем-нибудь помочь своим друзьям, так неожиданно попавшим в беду.

Белый свет обжигал глаза, горел неестественно-ярким затмевающим сиянием, по-своему необычным, ослепляющим, проникающим даже сюда, внутрь диафрагмы зрачков, преодолевая преграду из плотно закрытых век, словно какую-то прозрачную пленку. Будто тысячи люминесцентных ламп, собранные воедино, устремились в общем потоке внутрь, попадая прямо на сетчатку, помещенные именно пред еще имеющимся видимым взглядом, дабы лишить испытуемого тех, и без того крошечных остатков уникальных органов чувств, дарованных природой, последнее, что у него оставалось. Он попытался прикрыть лицо руками, надеясь сохранить эту, хоть малейшую способность чего-нибудь различать, но не смог, к удивлению ощущая оные прочно прикованными вдоль всего туловища неизвестной неведомой силой. Ноги также оказались обездвиженными, но все равно, стараясь получить свободу, он продолжал делать бессмысленные попытки высвободить свои конечности из такого непредвиденного плена, отчаянно периодически дергая ими в различных направлениях.

Приглушенные голоса раздавались откуда-то сверху, подступая все ближе и ближе, становясь громче и отчетливее, постепенно проясняя его сознание и способность трезво размышлять. Бессмысленные звуки стали превращаться в слова, медленно, но верно заползая в мозг, позволяя ему немного улавливать даже смысл сказанного. Белесая молочная картинка начала быстро пропадать, рассеиваться, словно утренний туман с восходом яркого солнца, улетучиваясь и исчезая прочь, будто распадаясь на несколько образующих ее кусочков ваты, в свою очередь таявших буквально на глазах, проявляя некоторые непонятные очертания неизвестного помещения. Резкость ощущений вернулась на место, попутно восстанавливая все важные события, так недавно происходившие с ним и его друзьями.

Стены, пол, потолок, выглядели неописуемо впечатляюще красиво, как казалось, ослепительно белого цвета, словно излучаясь уже самостоятельно некой неведомой энергией, буквально пропитавшей здесь все вокруг. Это вызывало неописуемый трепет в душе пред тем величием и могуществом, проявлявшемся в каждой частичке неизвестного искрящегося материала, из которого был выполнен такой облик, совершенно неуловимый даже самым пристальным взглядом, а только в каком-то неосознанном понимании предстающий как истинное произведение искусства.

- Вот, один уже приходит в себя, - послышался незнакомый и, по всей видимости, молодой женский голос. - И это тот, кто кажется всех старше. Удивительно, правда.

- Ведь он способен как-нибудь говорить, или еще пока рано его допрашивать? - спросил уже мужчина, определенно несколько постарше возрастом.

- Если хочешь, то попробуй. Навряд ли он тебе чего скажет вразумительного.

Незнакомец подошел вплотную к кушетке и склонился над ней настолько, что стало различимо его лицо.

- Ну, и как Вас зовут? Вы понимаете, то, что я сейчас хочу Вам сказать? - спросил он, наклоняясь еще ближе.

- Николай, - проговорил сдавленным голосом прикованный пленник. - Меня зовут Николай Петрович, а вы кто такие? Да и где я вообще нахожусь?

- Ого, он разговаривает, и вполне нормально! - восторженно воскликнул незнакомец, обращаясь к молодой особе. - А ты говоришь, мы понимать друг друга не будем. Столько времени прошло, а язык вполне остался прежним.

- Это потому, что люди тут практически не изменились, - возразила ему девушка. - Все равно, человек должен был несколько трансформироваться, к сожалению, только далеко не в лучшую сторону, упроститься, так сказать.

- Меня зовут Владимир, а девушку, которую Вы слышите - Ольга, - начал представляться мужчина, обращаясь к лежащему Николаю, повышая зачем-то громкость своего голоса аж на целый порядок, пытаясь тщательно проговаривать все слова, сказанные в тот момент. - Я являюсь командиром этого корабля, который находится в данное время на орбите вашей планеты. Мы с консульской миссией около сотни лет назад были отправлены на планету Сатан для установления необходимого дружественного контакта между нашими цивилизациями. Вы знаете что-нибудь о таком событии?

- Ага, я должно быть уже на небесах, или где-нибудь между небом и землей. Сейчас все мои грехи будут перечислять. Зря, наверное, я над Василием, да отцом Игорем издевался по такому поводу, рассказываемых различных религиозных баек на эту тему, - беззвучно, одними губами проговорил Николай Петрович, не совсем понимая, что вообще данный человек хочет все-таки от него добиться, но затем уже вполне нормальным голосом прибавил. - А вы должно быть ангелы божественные. Можете меня освободить, то мне так лежать совсем неудобно будет. Знаете, очень хочется обязательно в рай попасть. Ведь ничего дурного я не совершал. В принципе, абсолютно ничего противоестественного. Выпивал, гулял, признаю, как и многие. Все такое делают, кто здесь без греха? - он печально вздохнул, вспоминая негативные моменты, которые были когда-либо в его жизни. - Ну, так как, договорились? Возьмете меня в цветущий сад обетованный? Только я вам хочу сказать, жену мою, ведьму, туда ни в коем случае не берите. Она все время вас ругает, на чем свет стоит.