Марина и Сергей Дяченко - «Если», 2000 № 07

Потом мы дружно стиснули зубы и поехали в школу.

— Я даже не поверила, когда узнала, что вы придете, — сообщила миссис Траут, моя классная. Она меня ненавидела, и это чувство было взаимным. — Впрочем, могла бы и догадаться, что ты заявишься примерно в таком виде.

— Это мое лучшее платье, мэм, — сказала я.

Мы не танцевали. Я не люблю, а Гар представлял слишком большую опасность для моих ног. Поэтому мы стояли у стеночки, время от времени выкрикивая друг другу нечто ехидное сквозь царящий вокруг грохот, и смертельно скучали.

До тех пор, пока не начали являться дамдамы. Можно потратить целые мили пленки, снимая, как восемнадцатилетние юнцы пялятся на свою сорокатрехлетнюю версию. Словно им никогда в голову не приходило, что они когда-нибудь постареют.

Почти все визитеры держали фотографии того барахла, которое успели накопить. Коттеджи, техника и дорогие машины. Ну и, конечно, фото детишек.

Я едва не ахнула. Не представляю, что может быть хуже, чем знать заранее, где ты будешь жить или сколько у тебя будет детей? Все равно что читать Агату Кристи, заглянув украдкой в последнюю главу.

Гар вертел головой — наверное, искал себя с Нобелевской медалью на шее. А может, и с парочкой групи [3] Групи — жаргонное словечко, обозначающее тех, кто вертится вокруг знаменитостей, чтобы покрасоваться рядом с ними. (Прим. пер.) по бокам. Почему бы и нет? Рано или поздно, но ему придется стать знаменитостью.

Президент класса подошел к микрофону и постучал по нему, призывая к тишине. Он только что увидел свое красноносое будущее «я» с фотографиями магазинчика по продаже автомобилей и какой-то бабищи — то ли второй жены, то ли дочери в весьма легкомысленном наряде — и теперь был на взводе.

Жалкая провинциальная группа смолкла. Я облегченно вздохнула. Никогда не доводилось слышать деревенский рэп?

— А теперь настало время объявить короля и королеву бала…

И он назвал нас.

— Проклятие, — процедила я. Мне это очень не понравилось.

Нас затащили на сцену. Президент и моя училка вытолкали нас вперед.

— Твоя будущая версия пока не прибыла? — фыркнула она. Очевидно, это означало: потому что мне это не по карману, или я сдохла в канаве от передозировки наркотиков, или ничего в жизни не добилась, и поэтому мне стыдно оказаться на балу через двадцать пять лет.

— Черта с два она здесь появится! Думаете, мне захочется оживить это до смерти скучное, а теперь еще и унизительное и дерьмовое мероприятие?

— А за сквернословие останешься после уроков до конца учебы, милая, — прошипела она.

Президент класса нахлобучил нам на головы короны, быстро отошел, и в нас полетели пироги. Но я была настороже и укрылась за миссис Траут, выставив ее на линию огня. После уроков? Черта с два. Теперь до конца учебы я буду на волосок от исключения…

Бедняга Гар вытер с очков банановый крем — эти идиоты даже не знали, что в таких случаях полагается использовать крем для бритья — и подошел к микрофону.

— Вы все… инфантильны. — Начал он слегка запинаясь, но с каждой фразой голос его крепчал. Я подошла и положила руку ему на плечо. Мне было стыдно, что я не успела его подготовить.

— Вы неоригинальные, невыносимо скучные и безнадежно стандартные обыватели.

— Да! — крикнул в ответ неандерталец. Вся футбольная команда дружно завопила. Они не очень-то поняли смысл его слов, но если четырехглазый «яйцеголовый» против, то они автоматически становились «за».

— И все это вы устроили из зависти! Потому что я уеду из этого занюханного городишки, а вы все останетесь и будете здесь жить, а потом сдохнете, и никто вас даже не вспомнит. А я стану знаменитым…

— Самым знаменитым Придурком Америки!

— Неплохо, — крикнула я в ответ. — Тебе кто шутки пишет, Флиппер?

— Я внесу вклад в знания человечества, а вы внесете вклад лишь в местную канализацию.

Гар никогда не умел соображать быстро. Мне надо было предвидеть, что потребуется Речь Возмездия.

— И запомнят вас только как козлов, которые надо мной насмехались. Вы ничем не отличаетесь от тех, кто высмеивал Дарвина и не давал работать Галилею…

И в этот момент все осознали, что присутствующих в зале стало вдвое больше. Люди из будущего были повсюду, они осматривались, записывали, запоминали. И все их внимание было обращено на Гара — если не считать тех мгновений, когда они презрительно поглядывали на других выпускников.

Я не сдержалась и захохотала, не в силах остановиться. Эти придурки хотели повеселиться за наш счет, а теперь они навсегда останутся в истории как обитатели деревни Близоруких Идиотов. И до конца жизни будут тщетно бороться с навязанной ролью. И в ходе этих попыток, несомненно, станут еще более агрессивными и тупыми.

Жаль только следующее поколение, которому жить в этом занюханном городишке.

Ах, да, совсем забыла сказать — я-таки успела заметить взрослого Гара, блистательного академика. Он и в самом деле стал знаменитостью, и вокруг него так и мельтешили групи.

Я сошла со сцены и протолкалась к выходу. Чего больше — я уже обеспечила себе уютную ссылку в учебнике истории: наверное, меня назовут «вампиршей», с которой Гар пришел на выпускной бал. Но теперь я ему уже не нужна. Его окутывало внимание будущего, настоенное на фразе: «Я же тебе говорил!».

Я вышла во двор, вдохнула относительно свежий воздух и прислонилась к стене. Наверное, пора ловить попутку и возвращаться на вечеринку в «Шахматный клуб». Или просто погулять. У меня возникло предчувствие, что Гар сейчас помчится домой — ковать теорию времени. Извините — Времени.

Рядом что-то вспыхнуло. Я повернула голову… и уставилась в собственные глаза. Морщинки по краям глаз, косметика для сорокалетних… Оказывается, я обречена еще четверть столетия ходить с дурацкими прическами. И модно одеваться я так и не научилась.

Зато я сохранила свою патентованную ехидную улыбочку. Именно ее я и увидела, когда моя будущая версия продемонстрировала мне нечто белое.

— О, только не фото, — простонала я.

Нет. То был кусочек картона. Гм, мой почерк с годами не стал разборчивее. А на картонке я разобрала кое-как написанные три слова:

СКУЧНО НЕ БЫЛО.

Я пожала плечами сама себе и исчезла.

«Скучно не было».

Прекрасно. С этим я вполне смогу жить дальше.