Евгений Белоглазов - Принцип суперпозиции

День ее смерти… нелепая случайность, принявшая уродливые формы взбунтовавшейся действительности! Эта сцена навсегда стала для меня апофеозом бессмысленности и каждый раз воспроизводится как не тускнеющая во времени реминисценция. Я знаю, бороться с этим бесполезно. Если в памяти всплыли события того дня, избавиться от них не удастся. Скорей наоборот. Чем больше я пытаюсь отогнать назойливые картины, тем настойчивей они преследуют меня. Это тоже как болезнь, приступы которой надо как-то переносить, если они время от времени повторяются.

Всё произошло внезапно и до неправдоподобия обычно. В тот летний день мы собрались за город и договорились встретиться на привокзальной площади. Эльза ждала, и я сразу увидел ее на углу примыкающей к вокзалу улицы. Она стояла и наблюдала за двумя мальчуганами, застывшими у витрины магазина игрушек. Еще на подходе я не удержался и окликнул ее. В ответ она взмахнула платком и поддавшись безотчетному порыву, бросилась мне навстречу. А дальше случилось непоправимое… Скрип тормозов, вскрик… удар… Она умерла у меня на руках через пять минут. Последнее, что я услышал от нее, были слова:

— Милый, почему здесь так темно?.. Сделай что-нибудь. Я так боюсь темноты!..

Потом затихла, дрогнув напоследок ладонью в моей руке, и распахнула глаза навстречу утреннему солнцу.

Я и сейчас вижу в них безмерное удивление от непонимания того, что случилось, смешавшееся с непоколебимой верой в мою всесильность… Наверное, тогда я пережил примерно то же, что боксер на ринге, пропустивший сокрушительный удар, пожалуй, только лишь с той разницей, что, несмотря на отключившееся сознание, ноги мои еще продолжали двигаться, а руки всё пытались удержать в обмякшем теле остатки ускользающей жизни… Сколько раз потом я воскрешал в памяти события тех минут и всегда находил десятки, да что там — сотни вариантов ее, да и своих действий тоже. «Милый… сделай что-нибудь!..» Эти слова долгое время преследовали меня: утром и вечером, во сне и наяву… рвали на части сердце, выворачивали наизнанку душу… И всему виной мой нелепый окрик!..

Эльза мягко, но вместе с тем решительно останавливает меня. В ее улыбке наряду с участием я вижу укор. «Родной, сколько раз говорила — не мучай себя, не терзай понапрасну… — будто слышу из темноты ее негромкий голос. — Твоей вины здесь вовсе нет. Не спорь со мной, ты это знаешь… Прости, что из-за моей беспечности тебе приходится страдать! А ведь мне так хотелось сделать тебя счастливым…» Теперь в ее голосе я улавливаю следы печали и беспомощной покорности судьбе, навеки воздвигшей между нами непреодолимую преграду.

Ее утешения заставляют меня еще острей воспринимать необратимость времени, разрывают наметившуюся связь с воображаемым, но таким достоверным миром и возвращают, будто в наказание за излишнюю сентиментальность, в тусклую, нелюбимую явь.

Минуты бегут незаметно. Теперь, когда откатил очередной пароксизм воспоминаний, я испытываю облегчение и даже чувство благодарности к Эльзе за то, что сегодня она не так мучительно жалела меня.

Обычно в эти мгновенья я не могу сдержать слез и во мне неудержимо нарастает волна протеста против самого мироздания, сначала подарившего нас друг другу, а вслед за тем, будто на потеху кому-то, разлучившего… превратившего в пыль и прах, в ничто это милое, нежное существо, которое никому ни в чем не мешало, не досаждало… Единственное предназначение которого состояло лишь в том, чтобы быть моим спутником, украшать мою жизнь, любить и быть любимым… «Зачем всё это? — спрашиваю я себя. — Кому в угоду?..»

Порой, когда я вижу бессмысленность людских деяний, меня начинают одолевать сомнения. Возможно, я чего-то не понимаю? Или предназначение наше в другом, а мы того не знаем?..

Как странно устроен мир. Я не могу не осознавать, что именно Эльза, а скорей даже ее смерть, стала главной и, пожалуй, единственной причиной произошедшего во мне сдвига. Если бы не это обстоятельство, я никогда бы не достиг такой степени самоуглубления. А ведь именно в этом состоянии я открыл в себе новые возможности. Во мне как-то незаметно вызрела уверенность, что мои замыслы, выбор которых подсказывала интуиция, непременно осуществятся, стоит лишь как следует захотеть. И действительно, я почувствовал способность к решению наитруднейших задач. Раньше я никогда бы за них не взялся, так как не смог бы даже представить, с какой стороны к ним подступиться. И вот тут-то я всерьез задумался над феноменом гравитационного поля…

Но я вынужден прерваться, потому как дал сегодня слово не вспоминать о работе. А слово надо держать, иначе Эльза останется недовольной и мой так старательно подготовленный праздник окажется испорченным.

В углу под потолком висит еловая лапа, украшенная серпантином и разноцветными шарами. Пожалуй, это все мои рождественские приготовления, если не считать идеального порядка в комнате да выскобленных до блеска полов. На большее моей фантазии просто не хватило. Но вместе с тем сейчас мне как никогда хорошо в окружении вещей, наедине с которыми приходилось коротать так много вечеров.

От письма в полутьме устают глаза. Уже поздно, но во многих окнах горят огни. Где-то там, за стенами, царит оживление, слышится беззаботный смех, сыплются праздничные тосты и поздравления. Но всеобщее ликование не находит отклика в моей душе, не волнует кровь и не согревает холодный как лед рассудок.

Как и было задумано, остаток вечера я проведу в беседах с Эльзой. Потом мы снова расстанемся, пожелаем друг другу приятных сновидений, и кто знает когда встретимся вновь…

Далее следовало несколько вырванных страниц, обрывки бессвязного текста, после чего записи вновь приобретали систематизированный вид.

8 июня

Итак, пришла пора засучить рукава. Нетерпение влечет, подталкивает, торопит. Скоро ли настанет день, когда удастся проверить осуществимость предпосылок, на разработку которых ушла уйма времени и сил? Но лучше всё по порядку.

Идея создания гразера возникла у меня лет пять назад. Тогда я работал в лаборатории оптических исследований у доктора Войцеховича. Мы занимались изучением волновых процессов, причем день ото дня наращивали темпы в связи с необходимостью усовершенствования лазерных устройств, действующих в автоматизированных линиях конвейерного производства. Основную часть работ финансировала фирма «Лотос». От нас требовали поисков принципиально новых методов контроля над работой автоматов и более совершенных способов передачи командных сигналов через непрозрачные для видимого света материалы. Мы разрабатывали конструкции радиоволновых усилителей — мазеров, но из-за дороговизны проекта программу исследований пришлось свернуть. Попытки Войцеховича выкрутиться из сложного финансового положения закончились ничем, некоторые дельные мысли так и не получили развития, а сам коллектив в конце концов распался.