Грег Иган - Хранители границы (пер. Ю. Соколова)

Он шепнул:

— Пойдем в постель. В тепле тебе будет лучше. Простое прикосновение поможет, поверь.

Она враждебно бросила ему:

— Этим ее не вернешь!

— Кого?

Маргит вновь уставилась на него, как будто услышала нечто немыслимое.

Джамиль настаивал:

— Кого назад не вернешь?

Итак, она потеряла подругу, и утрата была тяжелой… Так вот почему Маргит пришла к нему: думала, что он сумеет помочь ей пережить беду.

Они оба сумеют помочь друг другу.

Она сказала:

— Мертвых не вернешь.

Маргит оказалось семь тысяч девяносто четыре года. Джамиль усадил ее за кухонный стол, закутал в одеяло, накормил рисом и помидорами. Она рассказывала о том, как была свидетельницей рождения его мира.

Прекрасная перспектива десятилетиями искрилась в пределах досягаемости. Почти никто из ее современников не верил, что такое может случиться, хотя истина оставалась непреложной в течение столетий: человеческая плоть материальна. Шло время, новые знания и труды позволили защитить ее от любой порчи и гибели. Эволюция звезд и космическая энтропия могли сохранить свои тайны или расстаться с ними, однако на решение этих проблем у человечества была вечность. В середине двадцать первого столетия людям в первую очередь грозили старость, болезни, насилие и перенаселение планеты.

— Грейс была моей лучшей подружкой в студенческие годы. — Маргит улыбнулась. — Раньше все были студентами. Мы разговаривали об этом, но не могли поверить, что такое может произойти при нашей жизни. Ну, в следующем столетии. При наших праправнуках. Когда-нибудь, вконец одряхлев, мы будем сидеть с младенцами на коленях и говорить друг другу: вот они-то никогда не умрут. А потом, когда нам обеим было по двадцать два, произошло… ужасное. — Она опустила глаза. — Нас похитили. Нас изнасиловали. Нас пытали.

Джамиль не знал, как реагировать. Для него это были слова. Он слышал только слова; он знал их смысл, он понимал, что обозначаемые ими действия были мучительны для нее, но с тем же успехом она могла излагать математическую теорему. Он протянул руку через стол (Маргит игнорировала ее) и неловко спросил:

— Это была война?

Поглядев на него снизу вверх, она качнула головой, едва ли не расхохотавшись от подобной наивности:

— Никакой войны, никакого погрома. Просто один психопат. Он продержал нас шесть месяцев у себя в подвале. Он убил семерых женщин. — Слезы вновь покатились по ее щекам. — Он показывал нам тела. Он зарыл их как раз там, где мы спали. Показывал, что нас ждет.

Джамиль онемел. Всю свою взрослую жизнь он знал, что прежде такое было возможно — и случалось с реальными людьми, — но все это относилось ко временам, ушедшим в историю еще до его рождения. Теперь это казалось почти непостижимым. Ему всегда представлялось, что никто из ныне живущих не испытывал этих ужасов. Чистый минимум, логическая необходимость: старейшие из ныне живущих обязаны были видеть, как их родители отходят на вечный покой…

Но только не это. Не сидящая перед ним женщина из плоти и крови, некогда вынужденная спать на устроенном убийцей кладбище.

Прикрыв ладонью ее руки, он выдавил из горла слова:

— Тот мужчина… убил Грейс? Он убил твою подругу?

Маргит зарыдала, но затрясла головой:

— Нет, нет. Мы убежали! — Рот ее искривился в улыбке. — Кто-то пырнул негодяя ножом в пьяной драке. Мы прорыли себе ход наружу, пока он валялся в больнице.

Уткнувшись лицом в стол, она зарыдала, прижав ладонь Джамиля к своей щеке.

Он не мог понять ее переживаний, однако из этого отнюдь не следовало, что он не способен утешить ее. Не подобным ли образом прикасался он к лицу своей матери, когда печаль ее выходила за рамки его детского восприятия.

Заставив себя успокоиться, она продолжила:

— Там, в заточении, мы приняли решение. Если выживем — никаких пустых обещаний. Никаких мечтаний посреди бела дня. То, что сделал он с этими семью женщинами — и с нами, — не должно повториться никогда.

И так стало. Какой бы ущерб ни претерпевало человеческое тело, всегда можно было отключить свои чувства, отказаться воспринимать боль. Поврежденную плоть всегда можно было починить или заменить. На тот невероятный случай, когда мог пострадать драгоценный «самоцвет», каждый был обеспечен дублями, распределенными по всей Вселенной. Никто не был способен причинить боль другому. В теории человек все еще мог погибнуть, но для этого потребовалась бы энергия, необходимая, чтобы уничтожить галактику. Можно считать, что серьезно пострадали только злодеи, персонажи худших бытовых драм.

Глаза Джамиля сузились в удивлении. Маргит произнесла эти слова с такой яростной гордостью, что нельзя было допустить даже возможности ошибки.

— Так ты — Н'доли? Ты — изобрела «самоцвет»? — Еще ребенком он узнал, что расположенное в его черепе устройство спроектировал давно умерший человек.

Маргит, чуточку развеселившись, погладила его по руке:

— В прежние времена венгерскую женщину было очень сложно принять за нигерийца. Джамиль, я никогда не вносила существенных изменений в свое тело. И всегда оставалась такой, какой ты сейчас меня видишь.

Джамиль испытал облегчение, если бы она оказалась самим Н'доли, он мог бы покориться трепетному восхищению и начать нести чушь, достойную идолопоклонника.

— Но ты работала с Н'доли? Вместе с Грейс?

Она покачала головой:

— Мы приняли решение — и увязли. Мы же были математиками, а не нейрологами. Работа одновременно шла по тысяче направлений — клеточная инженерия, структура мозга, молекулярные компьютеры… У нас не было никакого представления о том, куда именно направить собственные способности, к каким проблемам прилагать свои силы. Работа Н'доли свалилась на нас с небес, но мы не участвовали в ней.

Какое-то время все опасались переключаться с мозга на кристалл, — продолжала она. — В самом начале «самоцвет» представлял собой отдельное устройство, обучавшееся своему делу, подражая мозгу, и получавшее власть над телом лишь в какой-то конкретный момент. Прошло еще пятьдесят лет, прежде чем его научили поэтапно заменять мозг, по нейрону перенимая его функции во время взросления.

Итак, Грейс была современницей изобретения кристалла, но умерла прежде, чем сумела воспользоваться им. Джамиль удержал себя и не выпалил вслух свой последний вывод, так как все предыдущие пока оказывались ошибочными.

Маргит продолжила:

— Впрочем, некоторые люди не просто опасались. Видел бы ты, с каким скепсисом они относились к Н'доли. И я имею в виду вовсе не настроенных против машин фанатиков с их параноидальной пропагандой, со всей их злобной античеловечностью. Сопротивление некоторых людей не имело ничего общего с вопросами технологии. Они были в принципе против бессмертия.