Журнал «Если» - «Если», 2001 № 7

Муж и жена Кортез, бывшие шпионы-противники, полюбившие друг друга, а ныне родители двух очаровательных детишек (восьмилетнего Джуни и двенадцатилетней Кармен), не до конца отошли от шпионской деятельности, хотя и считаются ушедшими на покой. Тем временем некий Pad guy думает захватить власть на планете. Он умеет синтезировать ребятишек-киборгов, чтобы заменить ими всех чад известных политиков. Однако для нормального функционирования супердетей ему не хватает искусственного супермозга, изобретенного персонажем Бандераса, папой наших героев. И он похищает сразу обоих родителей. А детишек заполучить не удается, и они должны спасти отца и мать — а заодно и весь мир.

Фильм носит откровенно пародийный характер, Родригес резвится вовсю, отрабатывая набившие оскомину штампы низкопробных бондиан и фантастических лент категорий В и С (и, конечно же, передачу про телепузиков — хотя и не впрямую). При этом маленькие герои попадают в настоящий круговорот событий, смешных и «ужасных», им приходится пользоваться таким количеством невероятных шпионских приспособлений, что смотрится лента на одном дыхании, и она вполне может понравиться даже малолетним зрителям, которые еще не понимают хулиганской и даже немного постмодернистской сюжетной подоплеки. Недаром уже налажен выпуск игрушечных персонажей фильма, а тридцать шесть миллионов, заложенные в бюджет (кстати, доказав в очередной раз, что хороших спецэффектов можно добиться не только большими финансами, но и режиссерской фантазией), окупились почти сразу, выведя фильм в прокатные лидеры.

Сейчас Родригес уже приступил к съемкам сиквела. По его словам, он не хотел торопить события, однако исполнители главных ролей Дэрил Сабара и Алекса Вега растут так стремительно, что не оставляют ему времени на раздумья.

Нам же остается только подождать выхода второй серии и надеяться, что в дальнейшем режиссер снова удивит зрителей очередной выходкой. Ведь малые бюджеты фильмов практически позволяют ему быть творчески независимым от алчности кинопродюсеров. А посему — он способен на любой творческий кульбит, Недаром же их совместная с Тарантино компания носит значимое название «Los Hooligans Productions».

Дмитрий БАЙКАЛОВ

1991 — «Бедхед» (Bedhead)

1992 — «Музыкант»/«Эль Марьячи» (El Mariachi)

1994 — «Гонщики» (Roadracers aka Rebel Highway)

1995 — «Четыре комнаты», эпизод «Проказники» (Four Rooms,

segment The Misbehavers)

1996 — «От заката до рассвета» (From Dusk Till Dawn) 1998 — «Факультет» (The Faculty)

2001 — «Дети-шпионы» (Spy Kids)

Иллюстрация Андрея Худо

Меня все время донимало предчувствие, будто операция ничем хорошим не закончится, но я отнес его на счет нервов. Научным консультантам Министерства внутренних дел редко случается поучаствовать в акциях Спецслужбы, и я отлично сознавал, что это мой первый и последний в жизни шанс пережить настоящее приключение.

Чтобы унять тревогу, я твердил себе: полицейские определенно знают, что делают. План выглядел вполне гладким, если судить о нем по карте, пестревшей цветными точками: синие обозначали младший состав, красные — контингент ГВР (Группы вооруженного реагирования), зеленые — вашего покорного слугу и иже с ним, а черные — высших офицеров Спецслужбы, которые координировали действия подразделений и осуществляли общее руководство операцией. Конечно, мы страшно негодовали, что предоставленные нам донесения группы наблюдения были подвергнуты тщательной цензуре в соответствии со священным принципом «Ненужные знания вредны и опасны» — и все же ничто не пробуждало подозрений, будто при штурме возможны хоть малейшие сбои.

— Но что они, собственно, такое натворили, если конкретно? — имел безрассудство спросить один из моих подчиненных.

— Знай мы это кон-крет-но, — последовала вполне предсказуемая отповедь, — нам бы не понадобилось привлекать к операции вас, согласны?

Из донесений, с которыми нам позволили ознакомиться, я заключил: а) так называемое «расследование экспериментов в поместье Холлингхерст» проводила специальная комиссия; б) ни одна живая душа не может с уверенностью сказать, что, собственно, в этом поместье творится. Основанием для выдачи ордера на внешнее наблюдение послужили «веские причины», натолкнувшие сотрудников Спецслужбы на подозрения, будто три доктора наук — Хеманс, Ролингфорд и Брэдби — используют «генетический материал человека» для создания «трансгенных животных»… Но это была, скорее, гипотеза. Спецслужба могла полагаться лишь на слухи и сплетни, а в данных сплетнях меня лично настораживало сходство с кое-какими городскими легендами, возникшими повсеместно, когда правительство под давлением статей-страшилок в бульварной прессе было вынуждено принять суровые законы, ограничивающие генную инженерию, а их исполнение возложить на специально созданный отдел борьбы с преступлениями в области ГИ. Раз уж его сформировали, отдел должен делом доказать, что хлеб ест не зря; и, очевидно, его руководство рассудило, что среди загадок поместья Холлингхерст точно найдется какой-нибудь кошмар, на котором можно заработать вожделенное первое очко.

По мне, вся эта история с самого начала имела легкий привкус абсурда. Подпольные игры с геномом, которыми, по слухам, увлекались Хеманс и компания, были — увы и ах! — роскошным поводом для плоских острот, будь то шуточки о свинках без шляп и ботинок или расхожее народное наименование операции «Кабан-кампания». Перед соблазном скаламбурить не устояло даже Министерство; какой-то высокопоставленный идиот решил дать объекту кодовое наименование «Скотный двор». К моему огромному сожалению, даже мои собственные подчиненные упоенно излагали всем, кто желал слушать, почему сами обитатели поместья якобы прозвали свой проект «Остров Черни». (Видите ли, в романе Уэллса «Остров доктора Моро» место, где амбициозный ученый проводил свои неудачные эксперименты, называлось «остров Нобля», что также может означать и «остров Дворянина».) На финальном брифинге инспектор, возглавлявший подразделение ГВР, заверил, что скорее снежок уцелеет в адском пекле, чем обитатели поместья улизнут от его людей. И страшно сконфузился, недоумевая, почему это заявление вызвало у всех министерских коллективный приступ беззвучного хохота. [8] У Оруэлла в «Скотном дворе» есть персонаж по имени Снежок, идеалист, репрессированный бессердечным Наполеоном. (Здесь и далее прим. перев.)

В чем-то инспектор был прав. Когда, обнаружив, что поместье штурмуют, жильцы дали деру, шансов на спасение у них оказалось не больше, чем у пресловутого снежка в аду. К сожалению, даже это не заставило их остановиться и поднять руки.