Александр Петровский - Тень Фукусимы

Оставалось как-нибудь пометить тайник. В вертолёте нашёлся ящик с инструментами, а в ящике – большая отвёртка и молоток. С помощью этих не совсем подходящих инструментов Пётр изобразил на соседнем дереве надпись «Здесь был Вася», после чего счёл оборудование тайника полностью законченным. О том, что у него вряд ли получится вновь отыскать эту крохотную поляну, Тарасов впопыхах не подумал.

Разобравшись с тайником, Пётр обыскал вертолёт, не обнаружив там ничего интересного (может, просто плохо искал), после чего занялся своей честно заработанной премией. Как только Тарасов понял, что имеет дело с бандитами, он было подумал, что в кейсе лежат не банковские упаковки денег, а так называемые «куклы», то есть пачки резаной бумаги с двумя купюрами, сверху и снизу. Однако он был приятно удивлён – в кейсе лежали не «куклы», а действительно доллары. Рассовав их по карманам, Пётр забросил пустой кейс в густые заросли.

Больше делать тут было нечего. Уже знакомая процедура запуска двигателя теперь прошла намного быстрее, и вертолёт вновь на бреющем полёте пошёл к Амуру. Но долететь до этой великой реки не удалось. Внизу показалась какая-то трасса, а датчик топлива показывал ещё не ноль, но уже очень близко к нему. Наступил самый подходящий момент для приземления. Совершать посадку на шоссе Пётр не хотел, это привлекло бы к нему неизбежное и совершенно излишнее внимание, но при необходимости, если горючего совсем не останется, он был готов сесть и на трассу. Этого делать не пришлось, пролетев немного над шоссе, Тарасов увидел пересекающую его грунтовку, которая его вполне устраивала. Отлетев от шоссе за пределы прямой видимости, он посадил вертолёт, тщательно протёр в нём всё, к чему прикасался, чтобы не оставить ненароком отпечатков пальцев, и пешком, с пустыми руками, вышел на шоссе. Став на обочине, Пётр начал «голосовать», и очередная проезжающая мимо легковушка с правым рулём остановилась возле него.

– До Хабаровска подбросишь? – попросил Тарасов.

– Ещё чего! – возмутился шофёр. – Хабара хрен знает сколько километров отсюда. И я еду в другую сторону, вообще-то.

– А если так? – поинтересовался Пётр, протягивая ему сто долларов.

– Верно мыслишь, москвич, – поощрил Тарасова водитель, рассматривая купюру на просвет. – Развей свою мысль раза в три, и я подумаю. А если в четыре, то заранее согласен.

– Вымогатель, – вздохнул москвич и протянул ещё триста вечнозелёных.

– Садись, – предложил шофёр и открыл переднюю пассажирскую дверцу.

Пётр устроился на удобном сиденье (после пилотского кресла вертолёта ему любое сиденье показалось бы удобным), а водитель всё смотрел купюры на просвет одну за другой.

– Поехали уже, хватит их рассматривать, от этого их больше не станет, – сообщил Тарасов.

– Сейчас монтировкой по балде получишь! – пригрозил дальневосточник, напрочь утративший всё своё и так не очень обильное дружелюбие. – Скотина московская! Что ты мне эти хахаряшки всучить пытаешься?

– Чего, ты там сказал, «всучить»? – удивился Пётр. – Я такого слова не знаю. И вообще, чем ты недоволен?

– Говорю же тебе, не надо мне твоих хахаряшек! Думаешь, раз я не в Москве живу, так я лох? Мне можно всякое фуфло впаривать?

– Подожди, братан, не горячись. Ты намекаешь, что доллары липовые?

– Нет, блин, кедровые! Какие же ещё?

– Да что ты гонишь беса? Нормальные доллары, с водяными знаками и всем прочим! Не морочь голову!

– Водяные знаки есть, тут ты, москвич, прав. Я бы ни за что липу не распознал. Но, понимаешь, у них у всех один и тот же номер. Так что трахай мозги кому-нибудь другому!

– Во блин! – только и смог произнести Пётр, внимательно рассмотрев несколько извлечённых из кармана купюр. – Братан, прости! Ты прав, это липа. Честно, я понятия не имел. Что ж, других бабок у меня нет. Я выйду, а ты езжай своей дорогой.

– А ты как же?

– Пока не знаю. Подумаю, может, соображу чего-нибудь. Тебе-то какая разница?

– А такая, что негоже человека в тайге одного бросать. У вас, в вашей Москве, можно, а у нас тут, на Дальнем, чутка другие нравы. Более человеческие, что ли. Поехали! Отвезу тебя, так и быть, в Хабару, а дальше ты уж как-нибудь сам.

В бескорыстие соотечественников Пётр не верил, и в, общем, оказался прав. Помолчав некоторое время, шофёр предложил ему взаимовыгодный обмен. Двадцать тысяч фальшивых долларов были проданы за десять процентов курсовой стоимости настоящих. Довольный дальневосточник высадил довольного москвича у самого здания аэропорта. Пётр направился прямиком в парикмахерскую, где его подстригли под ноль, и глянув в зеркало, он сам себя не узнал, чем остался весьма доволен.

Лететь самолётом он и не собирался. Пистолет – далеко не лучший багаж для авиапутешествий, проносить его через рамку совершенно незачем. Разузнав, как проехать на железнодорожный вокзал, Тарасов дождался нужного автобуса, доехал туда, и там взял билет на московский поезд. Примерно через шесть суток, которые он почти непрерывно проспал, Пётр вышел в славном городе Ярославле (он побоялся, что в Москве этот поезд уже ждут люди, с которыми ему встречаться совсем не хочется), откуда без проблем добрался домой.

Оставшиеся фальшивые доллары он спрятал с намерением никогда не доставать их из тайника. Но через десять лет рассудил, что всё это дело уже давно забыто, а деньги очень нужны, и стал понемногу обменивать липовые вечнозелёные на настоящие деревянные. В обменники он лезть не стал, побоялся, что тамошняя аппаратура всё-таки определит фальшивку. А вот базарные менялы никакой аппаратурой не пользовались, им Тарасов раз в неделю и сбывал по одной купюре (чтобы никто не заметил совпадающие номера), причём каждую субботу на другом базаре, дабы не примелькаться. Базаров в Москве достаточно, и Пётр был полностью уверен в собственной безопасности. Эта уверенность развеялась, как утренний туман, когда при попытке обменять очередную купюру его схватили двое крепких ребят и куда-то поволокли. Он кричал, звал на помощь, но люди приходят на базар что-нибудь купить или продать, а вовсе не помогать ближнему. Именно куплей-продажей они и продолжали заниматься, не обращая ни малейшего внимания на вопли Тарасова. Даже патрульные милиционеры (точнее, уже почти месяц как полицейские) демонстративно отвернулись, чтобы не видеть этого безобразия.

– Ну, в общем и целом почти всё это я и так знал. И всё равно обидно слушать, как какой-то ботаник легко и просто прикончил Морячка, моего лучшего бойца, – прокомментировал рассказ Петра Леонид Сергеевич. – Да будь этот Тарасов хоть десять раз сын военного, такого ни в коем случае не должно было произойти! Почему этих ахнутых экстрасенсов не обыскали? Неужто непонятно, что человек, надеющийся заполучить сто штук зелени, по возможности прихватит с собой оружие?