Константин Фарниев - Взорванные лабиринты

Да, жизнь изменилась, но совсем не так, как он предполагал еще вчера. Об отъезде в столицу нечего и думать. Город наглухо закрыт для въезда и выезда, и уж вовсе отпадает мысль открывать секрет своего изобретения, хотя именно сейчас заявление об аппарате прозвучало бы с особой силой и эффектом. Правительство уцепилось бы за аппарат и подняло бы изобретателя на щит… Впрочем, кто знает, в чьи руки попадет изобретение… Нет, нужно переждать. Аппарат могут просто-напросто конфисковать по закону о чрезвычайном положении. Нет, нужно переждать смутный момент, — утвердился профессор в своем мнении.

Фэтон ждал звонка от Неймана. Он сожалел о своей горячности. Но не в характере Фэтона было первому признавать свою вину.

Доктор позвонил, когда профессор уже обедал.

— Все еще злишься?

Фэтон представил себе по-детски обиженное лицо друга с оттенком упрека в глазах.

— Разве на тебя можно злиться? Ты извини, старина. Меня чуть было не задавили в толпе, и я, естестьенно…

— Все понятно, — не дал ему до конца оправдаться Нейман. — Как тебе понравился Гинс? Ты, правда, его недолюбливаешь за политиканство.

— На этот раз я на его стороне. Возможно, в нашу жизнь вторгся разумный космос.

— Они среди нас?

— Допускаю. Бороться с ними бессмысленно. Разумнее искать способы для контактов.

— Твой аппарат мог бы…

— Он готов, — поспешил перебить его друг, — но это не телефонный разговор. Приезжай. Можешь? Как сейчас на улицах?

— Относительно спокойно. У этих ребят из Комитета общественного спасения цепкая хватка. Просто удивительно, как быстро они сорганизовались и сориентировались.

— Они давно организованы, а сама ситуация подсказала наиболее рациональный вариант…Так я жду.

Нейман положил трубку, задумчиво постоял у телефона. Лицо его выражало нерешительность, будто он не узнал у Фэтона самого главного.

Выйдя на улицу, доктор зажмурился: зимнее солнце било прямо в лицо. Город имел непривычный вид. Люди не текли, как прежде, по тротуарам, а стояли группами и темпераментно обсуждали чрезвычайные события дня. Нейман иногда останавливался и прислушивался к разговорам. Изредка проезжали машины. Громкоговорители полицейских фургонов объявляли адреса пунктов выдачи продовольствия и предметов первой необходимости. У некоторых пунктов уже вились длинные очереди. Лица стоявших были сумрачны. Как и всякое стихийное бедствие, катастрофа ударила прежде всего по интересам малоимущих слоев населения. Не видно было детей. Школы не открылись. Зато число полицейских на улице увеличивалось на глазах. То там, то здесь маячили патрульные полицейские машины. Проходя мимо одной из них, Нейман заметил, что полицейские, сидевшие в ней, вооружены автоматами. Правительство уже ответило на предложение Гинса полицейскими дубинками и комендантским часом, отметил про себя доктор.

— Стой! — Нейман вздрогнул. Перед ним стоял полицейский в металлической каске.

— Ваши документы!

— Кажется, я не похож на марсианина, — мрачно буркнул доктор, подавая документы.

— У нас своих марсиан хватает. Проходите. — Лицо полицейского было холодным и чужим.

Полицейский вернул документы и стал в нишу подъезда.

Нейман удивленно посмотрел в его сторону и зашагал дальше.

Вместо приветствия встретившему его в прихожей другу доктор прокричал:

— Черт знает что! Останавливают на улице, как последнего бродягу, требуют документы. Пешком добирался.

— Успокойся, теперь ты понимаешь меня.

— Город как-будто вывернули наизнанку. Есть нечего, все закрыто, денег нет, не лучше землетрясения, — продолжал Нейман уже спокойнее.

Фэтон мрачно сообщил.

— Звонил Байл — знакомый еще по университету, один из ученых экспертов Президента. Гинс и вся его группа арестованы. В городе вводится чрезвычайное положение. Генерал Зет отдал приказ о вводе в город танковой дивизии. Создан Комитет противодействия во главе с генералом Куди и комиссаром Муттоном.

— Что же делать: наблюдать и ждать?

— Не имею права, голубчик, занимать позицию стороннего наблюдателя. Я ученый, а это ко многому обязывает. Главное, нужно определить, на чьей ты стороне.

— Я на стороне справедливости и разума.

— Я не о том. Ясно, что и ты, и я на стороне справедливости и разума. Но где они? У Гинса или у господина Президента?

Нейман тоже не знал.

— Справедливость и разум — понятия классовые, так, что ли, утверждают марксисты? — спросил профессор, прямо глядя в лицо друга прищуренными глазами.

Доктор промолчал.

— Ты же знаешь, я работал над своим изобретением дома, не в заводской лаборатории. Там сколько угодно охотников примазаться к чужому открытию. Я поставил перед собой задачу сконструировать аппарат, который реагировал бы на живую материю внеземного происхождения. Теперь работа моя завершена. Да, да, именно, я хотел тебе об этом сообщить, разумеется, в другой обстановке… У меня нет внеземного материала, чтобы проверить действие своего аппарата. Поэтому не могу заявить: я полностью уверен в том, что достиг поставленной перед собой цели. Не буду объяснять тебе принцип устройства своего «Всезнайки» — так я назвал его условно.

Нейман всей своей мешковатой фигурой подался вперед от нетерпенья.

— Итак, если Пришельцы среди нас, если только они вообще есть, то можно попытаться обнаружить их с помощью моего аппарата. Вдвоем мы вряд ли справимся с задачей. Это все равно, что искать на морском пляже песчинку с отметиной. Обратиться за помощью к властям? Они избрали панацеей от беды полицейскую дубинку, и мне с ними не по пути, Я ожидал от Президента большей дальновидности и здравого смысла.

— А если обратиться в Комитет общественного спасения?

— Рискованно. Кто знает, что там за публика. Не исключено, что среди его членов есть и осведомители полиции. Стоит властям узнать о моем аппарате, и они могут конфисковать его по закону о чрезвычайном положении. И один бог знает, какая у него будет тогда судьба. Вдруг мне удалось осуществить свою мечту.

— Что же делать?

— Не знаю. Будь Гинс на свободе, с ним можно было бы говорить серьезно. Я не сторонник коммунизма, но он говорил дельние вещи. Ты не обедал, вижу. — Фэтон хлопнул Неймана по плечу и заглянул смешливо ему в лицо. — Не унывай, дружище. Долго все это продолжаться не может. Они уже убедились, что наше об-ще-ство, — произнес он нараспев, — без паршивых денег не стоит и ломаного гроша. Представляешь себе, как Пришельцы изумятся существам, то есть землянам, которые научились совершать межпланетные перелеты и не умеют обходиться без денежных знаков. Пойду подогрею. У меня вчерашнее жаркое и кое-что еще из холостяцких запасов.

Нейман включил телевизор. Ни один канал, кроме правительственного, не работал. Диктор как раз начал зачитывать решение Комитета противодействия. «… Правительство Арании выделило в помощь жителям города Лин продовольствия и товаров первой необходимости на 250 миллионов крон. Рабочие и служащие, занятые на государственных предприятиях и в государственных учреждениях, будут ежедневно получать пайки по нормам, установленным правительственной комиссией. Рабочие и служащие, занятые в частном секторе промышленного и иного производства, подлежат государственному обеспечению в кредит. Для работников первой и второй категорий вводятся кредитные карточки. Электронно-вычислительные машины налогового управления уже приступили к их составлению. Дети и другие граждане, находящиеся на иждивении работников первой и второй категорий, отдельному обеспечению не подлежат. Пенсионеры и безработные будут обеспечиваться через государственные каналы в соответствии с нормами, установленными государственной комиссией. Деятельность всех политических партий в черте города, а также средств массовой информации, кроме государственных, запрещается. Впредь до особого распоряжения закрываются очаги развлечений: рестораны, кафе, клубы, хоровые и иные общества. Собрания, демонстрации, митинги запрещаются. Банки, ссудные кассы и другие финансовые учреждения закрываются. В городе учреждается комендантский час, который войдет в силу сегодня же — в 21 час местного времени.