Константин Фарниев - Взорванные лабиринты

— Ты тогда радовался, как ребенок.

— Да, если бы Роттендон не успел убрать наемного убийцу…

— Но, — Марту больше интересовало другое, — Дюк остался не в восторге от инспектора, и тебе это известно.

— Дюк еще молод, и все полицейские для него на одно лицо.

— Для меня тоже, — заметила Марта и встала. — Тебе пора завтракать.

— Побудь еще немного, — попросил Гинс. — Мне так покойно, когда ты рядом.

Марта заглянула ему в лицо.

— Ты очень переживаешь за Фэтона.

В мягких карих глазах жены мелькнуло выражение нежной заботы.

— Не представляешь, дорогая, какую утрату может понести наука, если инспектор Яви не вернет ей Фэтона.

— И все-таки будем завтракать.

Марта тронула мужа за руку и пошла к двери. Даже в 55 лет фигура ее сохранила стройность девушки и притягательность зрелой женщины.

Гинс откинулся на спинку кресла и потянулся к газетам. Многие утренние выпуски выходили в Арании до семи часов утра.

Сегодня, как и все последние дни, они пестрели броскими интригующими заголовками, пресса по-прежнему относила похищение Фэтона за счет Пришельцев. Однако материалы, посвященные линскому феномену и Фэтону, перекочевали уже с первых страниц на вторые, третьи и даже четвертые.

Чем дальше читал Гинс, тем озабоченнее становилось его лицо. Он давно уже научился читать газеты между строк. По тону статей, недомопвкам, намекам можно было предположить, что обстановка в стране оставалась тревожной.

Гинс развернул последнюю газету — «Линский феномен». Раньше она называлась просто — «Жизнь», но второго января вышла уже под новым названием. Газета принадлежала линскому отделению профсоюза работников интеллектуальных профессий и имела четкую прогрессивную направленность.

На первой странице не было ничего интересного. Гинс перевернул страницу. В глаза сразу бросился жирный заголовок: «Крона подает сигнал СОС».

Государственный совет вынес на утверждение Законодательного собрания законопроект о девальвации кроны на 25 процентов. Центр объединенных профсоюзов предъявил правительству ультиматум: если законопроект будет утвержден, а заработная плата членов профсоюзов останется прежней, Центр объявит общенациональную забастовку членов грофсоюза, входящих в объединение.

Всеаранский Союз предпринимателей тоже предъявил правительству ультиматум: либо оно разрешит частному бизнесу объявить рабочим локаут, если они забастуют, либо предприниматели сделают это без разрешения.

Гинс оторвался от газеты и посмотрел в окно. Здесь, на пятом этаже старинного каменного дома, царила тишина. Зато за его стенами в бешеном ритме колотился пульс времени. В тесных берегах его бурлила жизнь, пронизанная яростью бескомпромиссной борьбы взаимоисключающих друг друга противоречий.

Профессор немного потянулся в кресле, приободрился. Глаза его утратили выражение усталости. Жизнь продолжается, а борьба за Фэтона и его сокровища только начинается!

Марта опять неслышно проскользнула в кабинет. Гинс резко обернулся к ней. Она запнулась. Как быстро может меняться состояние мужа. Он сразу весь становится другим.

— Тебе принести сюда?

— Нет, — ответил он. — Принеси костыли. Я позавтракаю в столовой. Лучшее лекарство от неудач — движение.

Обычно Гинс никого не принимал дома без предварительной договоренности. Сегодня он ни с кем не договаривался о встрече. Поэтому госпожа Гинс, открыв дверь, удивленно подняла брови. На площадке стоял совершенно незнакомый ей мужчина среднего роста в темно-сером теплом пальто типа «реглан». Такого же цвета шляпа, брюки, черные перчатки, туфли и светлое кашне дополняли его костюм.

Инспектор знал: люди, подобные Гинсу, очень настороженно относятся к полиции. Гинс мог спланировать свою часть разговора, а это как раз и не устраивало инспектора, хотя сам он все продумал.

Взгляд серых холодноватых глаз незнакомца был прям и требователен. Узковатое, гладко выбритое лицо его не вызывало у Марты приветливости.

Несколько секунд они стояли друг против друга. Наконец, Яви решил, что женщина достаточно основательно рассмотрела его.

— Прошу прощения, — нарушил он молчание. — Старший инспектор уголовной полиции Вурдт Яви.

Он улыбнулся, и у госпожи Гинс сразу отлегло от сердца: лицо незнакомца стало открытым и приветливым.

— Пожалуйста, проходите, — с маленькой заминкой ответила женщина, отступая в сторону.

— Мне следовало позвонить, — заговорил он, сняв шляпу, — но… я не был уверен, что смогу быть в точно назначенное время и поэтому…

Яви развел руками. Сняв пальто, он неуловимым движением вытащил из верхнего карманчика пиджака маленькую расческу и поднес ее к голове. Еще мгновение, и расческа исчезла, зато прическа инспектора была уже в полном порядке.

Госпожа Гинс не удержалась от улыбки.

— Быстрота, — поднял указательный палец Яви, — путь к спасению. — У него было такое чувство, будто он уже много раз бывал в этой прихожей и видел эту женщину. — Если бы я мешкал, то не имел бы сейчас возможности досаждать вам своим присутствием.

Теперь она совсем успокоилась. Инспектор не был похож на тех полицейских, которые время от времени появлялись в их доме. Гинс не раз имел дело с полицией по поводу некоторых публичных своих выступлений. Одно время назначалось даже официальное расследование.

— Извините меня, профессор, — заговорил Яви, переступив порог кабинета. — Я без предварительной договоренности.

— Я знал, что вы придете. Садитесь, пожалуйста.

Яви сел.

— Чем могу быть полезен? — сухо спросил Гинс.

— Пока не знаю, — сразу ответил Яви. — Я только начал дело.

— Не представляю, чем я могу быть вам полезен, — заметил Гинс.

— В главном, профессор.

Яви удобнее устроился в кресле. Очень хотелось курить.

— Можете курить, — скупо улыбнулся профессор.

Инспектор удивленно посмотрел на него.

— У вас руки заядлого курильщика, особенно правая. Вы, наверное, держите сигарету большим и указательными пальцами.

— Совершенно верно.

Инспектор закурил и поискал глазами пепельницу. Она стояла на столе у локтя профессора. Яви встал и взял ее в руки.

— Присаживайтесь ближе к столу, — предложил Гинс. — Так вам удобнее будет и курить, и говорить.

Инспектор послушно последовал совету.

— Я тоже начал курить рано и знаю: если сигарету держать так, как держите ее сейчас вы, ее легче спрятать в ладони.

— Мне это не всегда удавалось, и поэтому меня в детстве частенько поколачивали.

Гинс бросил взгляд на больную ногу, слегка подтянул вверх плед.

Яви заговорил медленно:

— Меня интересует главное — мотивы похищения. Какая польза похитителям от профессора и его аппарата? Если это акт промышленного шпионажа, то зачем они взяли и доктора Неймана. Насколько мне известно, никакими особо важными научными тайнами он не обладает.