Андрей Ливадный - Воин с Ганио

Закон Чести, с детства внушаемый мальчику, гласил:

«У каждой расы есть свое бремя».

Люди несут бремя воинов, которое соответствует их внутренним наклонностям.

Бремя воина состоит в том, чтобы убивать, не задумываясь, не колеблясь, и в конечном итоге самому быть убитым.

Зачем?

Этот вопрос, процарапанный пальцем умирающего ксеноморфа, остановил руку Германа.

Нет, он не испугался, не оторопел, не изменил своим убеждениям, просто попытался мгновенно ответить на него, но не нашел точной и ясной формулировки.

Смерть ради смерти?

Несколько секунд он простоял как вкопанный, потом уголки его рта скорбно опустились, будто с этого момента он утратил в своей жизни нечто чрезвычайно важное.

Твердая почва под ногами на самом деле обернулась всего лишь зыбким болотом.

Нужно было найти мужество не пробежать по мшистой, упругой поверхности, избегая мараться о выступающую грязь, а однажды пойти ко дну, как случилось с ним, чтобы, пробив муть, увидеть кристально чистую воду и снующую в ней непонятную, непривычную взору, но по-своему красивую жизнь…

Убивать ашанга действительно не имело смысла, ни из жажды крови и даже ни из мести, – что толку в его смерти, когда история уже свершилась, и кровь, пролитая сегодня, не смоет ни единой радиоактивной пылинки с изуродованного лика Земли?

Но если не убить, как жить дальше?

Он присел на мшистую кочку рядом с ашангом, который, нацарапав это проклятое слово, опять впал в забытье.

Герман не понимал, что с ним происходит. Казалось – душа вывернулась наизнанку. Так будет, если поменять местами небо и землю, заставив всех ходить вниз головой.

Вместо того чтобы полоснуть ножом по горлу ашанга, он спрятал оружие и полез назад, в кабину истребителя, за автоматической аптечкой.

Утро пришло с тихим плачем древесных червей.

Костер, который Герман поддерживал всю ночь, рдел углями в рассветной мгле; от окон черной воды истекало зловоние и поднимался зыбкий туман.

Он сидел, положив на колени найденный в кабине истребителя миниатюрный планшетный компьютер, пытался разобраться в записях, хранившихся в древнем устройстве. Поглощенный своими мыслями воин не заметил, что ашанг очнулся от забытья.

Он пропустил удар. Жуткий силуэт возник за спиной, трехпалая конечность рванулась вперед и…

Корявый, покрытый ороговевшими чешуйками палец с острым хитиновым когтем на конце, скользнув мимо горла человека, коснулся сенсорной клавиатуры.

Герман не успел отреагировать, лишь ошарашенно смотрел, как на экране одна за другой появляются буквы человеческого алфавита, складываясь в транскрипцию слов универсального языка.

Хитрый… – с трудом прочел он первое слово, – омни… перехитрил… сам… себя… Он… желая… убить… воина… родил… его…

Хитрый омни перехитрил сам себя. Он желал убить воина, но тем самым возродил его, – вот что хотел сказать ему ашанг.

Он ощущал, как на его плече лежит рука врага.

«Философ… – с внезапной яростью подумал он. – Насекомое недобитое…»

Герман медленно повернул голову.

Выпуклые фасетчатые глаза смотрели в неизвестном направлении. Хитиновые жвала медленно шевелились, издавая тихий шипяще-скрежещущий звук.

«Я сошел с ума. Мне следует убить его, а потом покончить с собой, как велит Долг Чести, который уже заплачен».

Взгляд Германа вернулся к экрану, на котором продолжали медленно, с большими интервалами возникать символы.

Это действительно походило на сумасшествие, и лишь прочитав еще несколько гибридных слов, уловив их смысл, молодой воин понял, что процесс общения с ашангом возможен, хотя и невероятно труден.

На прогалине, у дымного костерка, угли которого начали подергиваться серым налетом пепла, происходило нечто невообразимое – между собой общались представители двух абсолютно чуждых биологических форм, уже однажды истребивших друг друга.

«Наши расы столкнули лбами мудрые омни, которые никогда никого не убивают сами, – вот что писал ему ашанг. – Их первый закон выживания гласит: «Агрессивные расы не имеют будущего и должны быть уничтожены либо ввергнуты в регресс до того, как смогут стать серьезной проблемой для правящего в космосе вида».

«Откуда ты это знаешь? Ты клон, как и я».

Ашанг долго смотрел на экран, потом зашипел – видно, смысл послания дошел до него. Средний палец трехпалой кисти вновь коснулся сенсоров, набирая символы.

«Прошлое известно, – ответил он. – Цивилизация Форкар-Сиана – это общественный разум. Наследством нашей эволюции стала общая генетическая память. Каждый обладает знанием муравейника».

Герман ужаснулся тому, что сделал.

Получается, оказав помощь ашангу, он, по сути, возродил расу форкарсиан? Злейших врагов человечества?

Его рука рванулась к оружию, но ашанг оказался проворнее: одной конечностью он прижал Германа к земле, а другой продолжал стучать по клавишам:

«Нет смысла снова убивать друг друга. Ты спас меня, я спасу тебя. Я помню то, о чем не знают омни. – Он торопился, ошибался в символах, но все же продолжал, несмотря на отчаянное, нарастающее сопротивление Германа, пытавшегося вырваться. – Перед взрывом системы Форкар-Сиан наша разведка обнаружила резерв человечества – пять криогенных платформ с генетическим материалом на борту. Там не только спящие люди, воин, там вся флора и фауна твоей планеты в замороженном состоянии».

Герман прекратил сопротивляться. Он смотрел на экран и не мог решить: кто из них безумен – он или ашанг?

В это было трудно, невозможно поверить, но как хотелось, чтобы слова форкарсианина оказались правдой…

Колония наномашин завершила передачу информации и распалась на отдельные частицы, обращающиеся в кровеносной системе Анвара. Наниты более не блокировали работу имплантов ганианца, они выполнили одно из своих предназначений и перешли в энергосберегающий режим.

Сознание возвращалось ощущениями боли, он медленно приходил в себя, постепенно начиная понимать, что лежит на гребне возвышенности, но совершенно не помнит: как дополз сюда по остекленевшему склону?

В сознании стыли образы, порожденные прихотливой игрой разума, а как иначе он мог бы отнестись к безумным видениям?

Земля, уничтоженная ядерными бомбардировками? Инсект, называющий себя «форкарсианином»? Логрианин-переросток, управляющий звездной империей? Горстка людей, клонированных в целях войны?

«Полный бред… Мой расширитель сознания сбоит, а рассудок играет с известными образами, вплетая их в немыслимую реальность, не имеющую ничего общего со здравым смыслом…»

Иного объяснения он не находил, да и зачем?

«Я едва пережил крушение, вот и мерещится всякое…» – Анвар с трудом сел. Сердце билось часто и глухо.