Далия Трускиновская - «Если», 2000 № 10

— А-а, — понял Уолтер. — Логичнее было бы подойти к реке. Вода к воде…

— А я потерплю, — заявил Ладжози.

— И я потерплю, — согласился Уолтер. — До постоялого двора. Не тут же мы будем ночевать.

— А я могу и сутки терпеть, — доверительно сообщил Фабио. — У меня мочевой пузырь крепкий.

Элизабет неожиданно взбеленилась:

— А вам не кажется, что в присутствии дамы вы могли бы и не делиться такими милыми интимными подробностями своей физиологии?! Мужлан.

Фабио и Уолтер посмотрели друг на друга. И вдруг, разразившись диким хохотом, стали, корчась, кататься по траве. Элизабет вскочила на ноги и, уперев руки в бока, смерила их долгим презрительным взглядом. Но они продолжали ржать, не обращая на нее ни малейшего внимания.

— Ах так! — рявкнула Элизабет в ярости. Но не привлекла их внимания к себе и этим. — Ах так! — повторила она и огляделась по сторонам. А затем сердито заявила: — Между прочим, идиоты, вот он — мой замок.

Мужчины хохотали, пропустив ее заявление мимо ушей. Элизабет повернулась к ним спиной и двинулась в сторону, противоположную той, в которую ушел Дмитрий. Уолтер и Фабио уже не смеялись, а тихо стонали. Затем они сели и недоуменно посмотрели вслед Элизабет. Уолтер, довольный тем, что может наконец сказать грубость, сообщил Фабио:

— Тоже приспичило!

Фабио хотел было рассмеяться вновь, но Элизабет резко остановилась, обернулась и холодно, с расстановкой сказала:

— Я все прекрасно слышу, Уолтер. Вы ошибаетесь. Просто я иду домой. — И она указала на замок и мостик перед ним. Узнать его было действительно сложно. Сейчас он представлял собой лишь небольшую крепость с заросшей травой дорогой. По-видимому, множество пристроек было сделано позже. Но знакомые очертания все же угадывались.

Мужчины оторопело поднялись. Дмитрий со всех ног бежал к ним.

Однако они не пошли туда сразу. Не хватало еще погибнуть от рук предков Элизабет, нынешних владельцев Бренда, слывших отнюдь не самыми добрыми на свете людьми. Дождались темноты.

— Теперь вы должны указать мне, где была найдена картина, — возбужденно прошептал Фабио, когда они пробрались за ограждение.

— Ее нашли в часовне, — сообщил Уолтер. — Но я не вижу здесь никакой часовни. Нам что, придется ждать, пока ее построят?

— Она была найдена в фундаменте часовни, — припомнила Элизабет.

— Где находилась часовня? — спросил Фабио.

— Тут, справа от парадного входа, — указал Уолтер на покосившиеся деревянные ворота.

На указанном месте они обнаружили следы строительных работ — груды отесанных камней, деревянные сваи…

— Все совпадает, — благоговейным шепотом отметил Фабио. — Фундамент возведен. Самое время прятать.

— Поспешим? — предложил Дмитрий.

— Одну минуту, — вмешался Уолтер. — В какой момент времени мы вернемся в будущее? В тот самый, когда исчезли оттуда?

— Конечно! — утвердительно заявил Фабио.

— Но тогда мы убегали от смертельной опасности. Вернувшись, мы просто-напросто погибнем! Сделайте же так, чтобы мы появились в будущем чуть раньше!

Фабио беспомощно развел руками.

— Но если мы вернемся в тот же момент, — настаивал Уолтер, — служители Ордена убьют нас, завладеют картиной и свершат свой дьявольский обряд. Зачем же вы вызвали нас сюда — в прошлое?

— Во-первых, предусмотреть все — не в моих силах, — сказал Фабио. — Во-вторых, если бы вы не пришли, обряд был бы свершен уже сейчас. Вы дали Вселенной отсрочку на целых четыреста лет.

— А дальше?

— Дальше все зависит только от вас.

— Так может, не возвращаться? — предложила Элизабет.

Фабио со вздохом посмотрел на нее.

— Вы не представляете, синьорита, как я был бы счастлив, если бы вы остались… Но нет. Не вернуться вы не можете. Иначе петля времени не замкнется, и мир исчезнет.

— Когда мы вошли в картину в двадцатом веке, у меня хотя бы карабин был, — мрачно заметил Уолтер. — Почему мы раньше не подумали об этом?

— У нас есть выбор? — риторически спросил Дмитрий.

Все удрученно промолчали. Фабио огорченно пожал плечами. Он развернул картину, разостлал ее по земле, и она тут же вспыхнула магическим светом. Все зачарованно уставились на полотно. Изображение гневного рыцаря исчезло, и поверхность холста искрилась золотом, ка, к когда-то в мансарде.

— Она зовет вас, — сообщил Ладжози. — Это знамение. Я чувствую, все должно кончиться хорошо. Хотя вряд ли мои предчувствия и успокоят вас.

Первым решился Уолтер.

— Прощайте, — сказал он, пожал руку Фабио и, словно в омут, шагнул в картину. Его тело медленно, словно в зыбучий песок, погрузилось в переливающуюся субстанцию. Остальные переглянулись.

— Теперь я, — явно храбрясь, заявила Элизабет и, осыпав лицо Фабио быстрыми поцелуями, вошла в картину следом.

Дмитрий, опустив голову, спросил:

— Мы все сделали правильно?

— И я уверен, вам многое еще предстоит, — кивнул ему Фабио нарочито бодро.

— Ладно, — вздохнул Дмитрий. — Не забудьте запечатлеть герцога… — И он последовал за остальными.

Вывалившись из картины в мансарду, Дмитрий увидел, что Уолтер и Элизабет уже пленены служителями Ордена. Его друзья ждали своей участи, лежа со связанными руками и ногами. Чья-то тяжелая ладонь опустилась на плечо Дмитрия, но не успел он и обернуться, как был скручен и тоже повален на пол.

Заткнув рты кляпами, их бросили на дно повозки и куда-то повезли по тряской дороге. Самым мучительным для Дмитрия было даже не то, что происходило с ним, а стоны — Уолтера и особенно Элизабет. Фабио ошибся, окончательно уверился Дмитрий. Их всех ожидает смерть, а дьявольский обряд будет совершен.

Их выволокли из повозки, развязали ноги и тычками заставили спуститься по лестнице. Дмитрий узнал ее. Это была лестница в кабинет Перуцци под антикварной лавкой в Бухаресте. В комнате теперь не было письменного стола, вместо него под картинами Дмитрий увидел жертвенный алтарь. Спустя некоторое время в подземелье внесли седьмую картину и поместили ее на стену рядом с шестью остальными.

Вошел Перуцци в черной мантии и лиловой феске. Он остановился возле алтаря и подал знак своим подручным. Четверо монахов сдернули с картин завесы, а затем освободили пленников от кляпов.

— Мы не смогли… Ничего не смогли сделать, — прошептал Уолтер.

Элизабет озиралась вокруг заплаканными глазами.

Монахи затянули зловещее заклинание.

Перуцци обнажил нож. Служители Ордена, не прекращая петь, развязали Уолтера и повели его к алтарю. Он попытался вырваться, но силы были неравны. Его силком поставили на колени, и, держа за волосы, возложили его голову на алтарь. Перуцци приблизился. Монахи смолкли.

— Amen, — произнес Перуцци нараспев и полоснул Уолтера ножом по горлу. Тот захрипел, и кровь из раны хлынула на алтарь, стекая по желобкам в подставленную чашу.