Аллен Стил - «Если», 2000 № 11

Э.Г.:Все это очень благородно, но бытует распространенное мнение о том, что «Людены» — жестко структурированная организация? Правда ли это или всего лишь один из мифов фэндома?

В.Б.:За каждым мифом таится доля реальности. На самом деле ситуация обстояла так. Для пущего интереса была придумана хитрая иерархическая структура. Во главе группы поставили Верховного Координатора — Юру Флейшмана: как по заслугам, так и потому, что он живет в Ленинграде — Санкт-Петербурге, а значит, может обеспечивать оперативную связь с Борисом Натановичем. Еще трое стали вице-координаторами, так сказать, своеобразными «серыми кардиналами» группы — Казаков, Керзин и я. Были действительные «людены», стажеры и корреспонденты группы. Почетное звание корреспондентов получили и сами братья Стругацкие. (Широко известна легенда о том, как Андрей Николаев обратился к Борису Натановичу с просьбой помочь ему вступить в группу, а тот якобы ответил: «Андрюша, да я и сам-то там на птичьих правах».)

Эта строгая иерархия, однако, никогда не использовалась для осуществления реальных «властных» полномочий. Достаточно сказать, что любой желающий имеет полное право войти в ее состав.

Было и «но». На какой-то из ранних встреч «люденов»… Наверное, в дальнейшем я не буду закавычивать это слово. Когда мы придумывали название группы, то не подразумевали, что мы такие крутые и с продвинутой третьей импульсной, вовсе нет, мы просто позаимствовали его из повести «Волны гасят ветер», где упоминается группа с таким же названием, куда входили обычные люди, исследовавшие историю возникновения люденов… Так вот, как-то в самом начале работы группы среди нас сидел некий тихий фэн, который позже опубликовал в местной газете «сенсационный» материал о Стругацких, где наш треп был разбавлен уже полной чушью. И все это выдавалось за истину в последней инстанции.

После этого на люденские обсуждения не пускают посторонних (отсюда, наверное, и впечатление о «подпольности» группы).

Кто-то обиделся, нас стали обвинять в элитарности и прочих смертных грехах, а хотели-то мы одного — выдержать главный принцип: «Не навреди!». Ибо памятны еще времена (они, кстати, и не прошли вовсе), когда Стругацких любили обвинять в чем-нибудь позаковыристей, и очень не хотелось, чтобы мы хоть каким-то краем оказались причастны к любой неприличной истории. А потому в дальнейшем мы сами всячески поддерживали слухи чуть ли не о конспиративной деятельности группы.

Вскоре после «Аэлиты» я в своем Богом забытом Абакане затосковал по приятелям-люденам. И вот 16 июня 1990 года напечатал на компьютере и вывел три десятка экземпляров мини-газеты, в которой обращался ко всем «нашим» с предложением поучаствовать. Назвал я это издание «Понедельник». К тому времени Вадик Казаков уже выпустил три фэнзина «АБС-панорама», предполагались и дальнейшие выпуски, но не получилось, а «Понедельник» стал выходить. Наступлю на глотку своей скромности и замечу, что издание сие стало беспрецедентным в советской фэн-прессе — за десять лет вышло 154 номера. Рекорд!

Э.Г.:Ответ, можно сказать, почти исчерпывающий, но в этой связи возникает вопрос: а чем, собственно говоря, людены отличаются от, допустим, толкинистов? Ведь, казалось бы, несмотря на различные принципы самоорганизации, и вы, и они одинаковы в своей сосредоточенности все же на одном авторе. Другими словами: людены — это еще одна локальная фэнская (если не сказать больше — фанатская) тусовка, правда, весьма неплохо структурированная.

В.Б.:Я бы сказал, что по большому счету различие меж толкинистами и люденами лишь в одном: людены действительно организовались в группу, а толкинисты — «в разброде и шатании»: таковыми называют кого ни попадя. Однако и среди них встречаются серьезные исследователи творчества Толкина, а не только любители размахивать мечами.

Дело в том, что в начале 90-х, когда вместе с распадом страны происходили и многие другие распады, фэндом стал меняться. Одной из характеристик этих перемен стало появление «профильных» фэнских объединений. В западном фэндоме это произошло давно, так что ничего нового мы не изобрели. Сейчас у нас есть, например, группы, которые интересуются по отдельности творчеством Булычева, Семеновой, Буджолд. Может быть, людены лишь более‘сплоченный отряд — все-таки 10 лет существования!

А с другой стороны, мы никогда не декларировали, что будем заниматься только Стругацкими. Я лично «всеяден» в области фантастики.

Э.Г.:Я ожидал несколько иной реакции — гневной отповеди или категорического отмежевания. Мне, например, людены казались чем-то вроде неформальной научно-исследовательской группы, или, скажем, научно-литературной школы, замкнутой по отношению к другим именно в силу исходной аксиоматики. И тогда предполагается наличие высшей цели, стремление к некоей миссии… Но если вы рассматриваете себя просто как «клуб по интересам» или же как фэнскую тусовку (одну из многих), в этом случае невольно возникают вопросы иной направленности. То, что вы называете «хитрой иерархической структурой», вообще-то вкупе с известной степенью замкнутости, при наличии определенных условий для «вступления в ряды» формально напоминает деятельность, не в обиду будет сказано, — секты. Не в традиционном религиозно-мистическом смысле, а именно как обособленной группы лиц, замкнувшейся в своих групповых интересах и отличающейся стабильностью (заметьте, я не сказал — догматичностью) взглядов и убеждений.

В.Б.:Гневную отповедь — это можно организовать! Если следовать вашей логике, тогда давайте называть сектой любую обособленную группу лиц, которая, к примеру, в количестве трех человек с завидной регулярностью собирается выпить водки квантум сатис… Нет, я категорически протестую против этого термина. Секта, как правило, объединяет людей, которые не согласны с общим течением. Мы же не провозглашали, что фэндом идет «не туда», а единственно правильное учение — это люденство. Наоборот, мы активно участвуем в любых других фэнских делах, бываем на конвентах и т. п.

Что же касается высшей цели, особой миссии… В пророки мы никогда не стремились. И даже «увековечивание памяти Стругацких», приписанное нам небезызвестным А. Осиповым, в наши цели не входило. Спокойно разобраться, что сделано любимыми авторами, очистить их произведения от редакционных поправок, наконец, попытаться понять, что же они такое создали… разве подобные желания — сектантство? Более того, по-настоящему научный подход к творчеству Стругацких категорически несовместим с замкнутостью. Ведь не на пустом же месте они начали писать. Их творчество связано тысячами незримых нитей с книгами самых различных авторов. Попытка найти адекватное место Стругацких в общем литературном (или просто культурном) мировом потоке — основная задача нашей группы, как я ее понимаю, а для этого неплохо бы хоть примерно представлять этот поток…