Владимир Плахотин - Браслет

Очнувшись, когда закончилась очередная кассета, я подошёл к магнитофону с намерением поставить следующую. Вот тут я и почувствовал, что за мной наблюдают.

Я обернулся. В кресле позади моего рабочего места сидела Настя.

- Ты уже разделалась с посудой?

- Уморил! - прыснула она в кулачок. - Я уж и постирать успела, и полы помыть, и поесть сготовила! Я только здесь не крутилась, чтоб тебе не мешать.

- Да?.. - рассеянно произнёс я и отчего-то почувствовал неловкость. - А здесь ты давно сидишь?

- Порядком.

- А сколько сейчас времени?

- За окно посмотри, - улыбнулась она. - Ночь на дворе!

Настя снова была ласковой и приветливой. Я ощутил прилив нежности. Бросив кисть, я подошёл к ней и присел возле её ног. Она потрепала меня по остаткам шевелюры и спросила:

- Ням-ням? Буль-буль?

Я радостно встрепенулся и ответил в том же ключе:

- Буль!

- Тогда пошли! - Она взяла меня за руку и повела на кухню.

Честно говоря, я её не узнал. Посуда блестела, стол имел самый праздничный вид, сервированный с особым вкусом и выдумкой, но что поразило меня больше всего - это новые занавески, что висели теперь на окне и о существовании которых я уж давно позабыл. Даже панели на кухне были выдраены, не говоря уже о полах.

- Долго же я отсутствовал...

Я поджал под себя ноги, сидя на чисто вымытом табурете, боясь лишний раз ступить на пахнущую свежестью поверхность давно так не мытых полов.

- Ты и окна покрасила? - обратил я своё поражённое внимание на необычный цвет рам и кажущееся отсутствие стёкол.

Она хихикнула:

- Я их помыла!

- Н-да... - Я в смущении почесал в затылке. - Ну и свинтус же я! Грязью зарос...

- Да что с тебя с пьяного спрашивать? - Она подвинула ко мне тарелку. - Давай, наяривай!

Я с удовольствием последовал её совету. Отведав незнакомое мне блюдо, я удивлённо промычал:

- Хм! Готовить ты, конечно, того...

Она удивлённо приподняла брови. Я пояснил:

- Ну... Мастерица!

- Скажешь тоже! - зарделась она. - Тут у тебя особо не размахнёшься!

- А что? - Я покосился на холодильник. - Чего-то не хватает?

Она рассмеялась:

- "Не хватает"! Скажи уж: "Разве что-нибудь есть?"

- Тогда откуда вот это чудо?

- Ну... - хитро прищурилась она. - Не ты один умеешь чудеса творить... А вообще - не мешало бы и запасы пополнить. А то ведь и тараканы с голодухи разбежаться могут...

Я слегка покраснел, а она, как бы и не замечая моего смущения, стала перечислять необходимый минимум для приготовления "сносного ужина". Я внимательно прислушивался к незнакомым названиям, пытаясь представить хотя бы их внешний вид, не говоря уж о внутреннем содержании. Когда список был оглашён, я кивнул в сторону холодильника:

- Ладно. А теперь посмотри.

Она погрозила пальчиком:

- Опять твои штучки-дрючки?

Холодильник она открывала, как сапёр - медленно и осторожно, будто остерегаясь, что оттуда может выпрыгнуть что-нибудь экзотическое. Но увидев битком забитое нутро его, она расплылась в довольной улыбке: - Ну вот, теперь можно и... А это что?

Она развернула какой-то неряшливый пакет и с недоверием принюхалась:

- Пахнет колбасой... А на вид вроде как... масло. Что это?

И она ткнула мне под нос неизвестный науке продукт. Я понюхал:

- Не узнаю...

Настя покатилась:

- Умора! Знаешь, кто ты? Волшебник-недоучка! Слышал такую песню?

- Знаю, - сказал я и кулинарное недоразумение испарилось без следа. - Тогда лучше не рисковать. А как насчёт остального?

Настя продолжила ревизию с пристрастием, причём с лица её не сходило выражение крайнего недоверия, если не сказать ещё хуже. Наконец был вынесен приговор:

- Ты только не обижайся, но твои познания в этой области не так обширны, как того хотелось бы мне. А посему, чтоб потом не гадать, от какого из твоих чудес мы станем чаще посещать ватерклозет, совершим-ка набег на супермаркет. У меня есть на примете парочка, где мы можем славно поживиться. Идёт?

Я хмыкнул:

- Словени-то всё какие: "Клозет"! "Супермаркет"! - И прикинувшись Ванькой, спросил: - Эт' по-русски чаво будет-то?

Она слегка порозовела и подыграла в том же ключе:

- "Ватерклозет" - эт' будет туилет по-мириканськи, а "Супермаркетами" анбары ихние прозываются, где много разных съестных припасов обретаетси. Вот мы туды и завернём, дабы с голодухи не помереть в одночасье. Ага?

Я с уважением посмотрел на неё:

- Понятно... А ещё можно? - И протянул ей пустую тарелку.

Она просияла:

- Ешьте-ешьте, гости дорогие! Всё равно выбрасывать!

Я поморщился: это был излюбленный афоризм Игоря.

- Интересно, чем он сейчас занят?

- Пьёт! - ни секунды не раздумывая, ответила она. - Миллион оплакивает. - Она испытующе посмотрела мне в глаза: - Надеюсь, ты не собираешься повторять эксперимент?

- Боже упаси!

- Вот именно. - Она деловито смахнула со стола нахального таракана и, припечатав его ногой, сообщила: - А против этих тварей есть вернейшее средство: такая вот электрофиговинка, - она руками показала её размер. - Втыкаешь в розетку и через сутки квартира от них чиста: разбегаются в панике.

- На радость соседям? - усмехнулся я, чувствуя неловкость оттого, что превратил жилище в заповедник стасиков.

- А вот это уже, как говорится, их проблемы, - она поставила передо мной тарелку со своим очередным изобретением: - Ты ешь, ешь!

Мы немного помолчали. Говорят, когда в разговоре неожиданно возникает пауза, значит, где-то дурак родился. Что-то многовато дураков на свете...

Наконец, я в изнеможении отвалился от стола:

- Ну-с, какие будут указания?

Она улыбнулась:

- Да что с тебя сейчас можно взять? Какие уж там указания?

- Ну не скажи! - Я встал, играючи, на цыпочках подкрался к ней и подхватил на руки.

- Вовка! - взвизгнула она. - Уронишь!

- А кормила для чего? - Я понёс её в комнату и бережно положил на диван. - Теперь-то уж точно не уроню...

Чудная ночь пролетела незаметно. Мир был восстановлен полностью, все "трещины" заделаны, все недоразумения сгладились сами собой. Медовый месяц продолжался.

Однако нас никак не хотели оставлять в покое. С постели меня поднял продолжительный и настойчивый звонок в дверь. Я подскочил, как ужаленный, и стал торопливо одеваться.

Мне захотелось с размаху открыть дверь, чтобы придурковатый "звонарь" получил ею по лбу. Звонок сам по себе был резким, как воронье карканье, да ещё и звонивший был уверен в моей глухоте.

Я, как мог спросонья, спешно натянул трико и выскочил в прихожую. Настя, спрятавшись под одеяло, одними глазами следила за моими телодвижениями. По идее я мог бы и не открывать: нет меня и всё тут! Но уж очень мне зачесалось накостылять возмутителю утреннего спокойствия.

Я с силой распахнул дверь и... слова обличения замерли на моих устах, а лицо само собою расплылось в улыбке: из-за косяка двери выглянула плутоватая физиономия Пашки.