Владислав Выставной - Запредельность

Лекс смотрел на Джи виновато, вжав голову в плечи, словно только что зачитал девушке приговор. Что лгать самому себе – так оно и было.

Джи долго молчала, потрясенная рассказом Лекса не меньше, чем до этого он – данными инфотеки.

– Ты веришь мне? – осторожно спросил Лекс.

– Мне нужно как-то привыкнуть… – медленно сказала Джи и посмотрела на него. – Я… Я не могу не верить тебе.

Она – мастер эмоций. Землянину не просто понять, что это означает. Это не род деятельности, это особое состояние, которому посвящают себя многие женщины, да и некоторые мужчины цивилизации Мастеров. Совершенство возможно не только в интеллектуальной сфере – кому, как не Мастерам понимать это. Если проводить аналогии, мастер эмоций в чем-то сродни психологу. В его задачу тоже входит утешение, он раздувает гаснущие надежды, помогает обрести веру, поддерживает нуждающихся в осознании себя в этом мире. Джи путешествует по отдаленным мирам с командой Настройщиков. Эти ребята занимаются тем, что помогают молодым мирам не сбиться с пути, двигаясь к вожделенному Совершенству, что идейно сплачивает разрозненные миры в единую цивилизацию Мастеров. Если бы Лекс был циником, то назвал бы команду Джи агитационной бригадой, командой идеологов, призванных отслеживать соответствие единой «линии партии» – правда, на более высоком духовном уровне. Правда, Мастера не были ортодоксами собственных идей: в своей системе убеждений они отводили особе место Нейтральным, планетам, не принявшим идею Совершенства, но и не примкнувшим к Пресекателям. Таких миров было много, но это ничуть не смущало Мастеров – ведь признание того, что ты не можешь претендовать на абсолютную истину – это еще один шаг на пути к подлинному Совершенству…

Так или иначе, обмануть Джи невозможно. Ей бы работать в контрразведке мастеров мира – но, к сожалению (или к счастью), эти виды деятельности абсолютно несовместимы. Впрочем, у мироматов имеются собственные методы работы, в чем уже посчастливилось убедиться…

– И что же ты думаешь делать? – спросила наконец Джи.

– Я не знаю, – признался Лекс. – Чтобы вернуться в свой мир мне нужно найти устройство возврата. Но…

Он почувствовал в теле дрожь. Не хватало только разреветься от бессилия!

– Я не хочу возвращаться, – с трудом выговорил он. – Я не смогу жить, зная, что там, где жила ты – теперь мертвая черная точка…

– Ты все равно не сможешь ничего сделать, – ласково сказала Джи, и от этого успокаивающего тона ему стало еще более жутко. – Как в одиночку остановить гибель такого множества миров? И знаешь… Вдруг твой таймер ошибается? И конец сущего наступит позже… Или вообще не наступит…

Лекс посмотрел в ее глаза и понял: она совсем не то хотела сказать. «Ты просто болен. Не волнуйся – я тебя успокою, спасу от самого себя». Вот что было в ее глазах.

– Тебе нужны доказательства? – проговорил он.

– Нет-нет! – она покачала головой. – Если я потребую доказательств, то все потеряет смысл…

Он не понял, что она хотела сказать. Скорее почувствовал: если отбросить доверие – все действительно потеряет смысл и полетит к черту…

– Я должен разобраться, – упрямо сказал Лекс. – Понять, что происходит в твоем мире…

Какое-то новое чувство посетило его – будто лавиной обрушилось сверху. Он почувствовал, что задыхается от дикой смеси страха, свинцовой тяжести долга и… счастья.

Прищурился на зависшее меж хрустальных шпилей солнце и произнес:

– Может, я и есть тот самый одиночка, который все изменит? Почему нет? И, в конце-концов, я вовсе не одинок. Ведь у меня есть ты…

Двадцать пять земных дней – все, что осталось этому клочку Вселенной. Конечно – если таймер работал верно. Удивительно – но место паники заняла теперь холодная решимость. Долгие часы Лекс сидел неподвижно у прозрачной стены гостевого номера – того, что теперь он делил с Джи. Девушка пропадала в городе: в Мечте у нее свои дела. Здесь у каждого полным-полно дел – ибо в этом мире давно осознали: главное счастье человека – в его незаменимости, необходимости обществу. Звучит, пожалуй, слишком пафосно, но и пафос здесь наделен особым смыслом – если он, конечно, уместен.

Почти целый день – достаточно времени, чтобы как следует подумать. Нужно выделить проклятую грань, перешагнув которую, эта цивилизация рухнет в небытие. Было бы совершенно логично, если бы катастрофу вызвало применение какого-нибудь сверхмощного оружия. Этот вариант напрашивается в первую очередь – хотя бы потому, что Мастера находятся в состоянии войны с Пресекателями.

С другой стороны, главная цель Пресекателей, если верить общепринятой версии – предотвратить «конец сущего», пусть даже это представляется Мастерам мракобесием и бессмысленным фанатизмом. В этой ситуации добрые и умные, стремящиеся к совершенству Мастера выглядят людьми, рубящими сук на котором сидят, а злодеи-Пресекатели – эдакими навязчивыми спасителями.

Получается заколдованный круг.

Единственное, что ясно: здесь, в обществе Мастеров, пришельца извне с его еретической новостью о грядущей катастрофе всерьез не воспримут. Сломать сознание местных лидеров за оставшееся время – утопия. Да и скорей всего, он – странный, подозрительный чужак – просто сгинет в застенках стремящейся к совершенству контрразведки.

Остается крайне неприятный, но, пожалуй, единственный путь.

Отправиться в логово врага.

На Землю. Точнее, Бета-Землю – суть от этого не меняется.

Вряд ли Пресекатели – такие же приятные ребята, как Мастера, но они, по крайней мере, четко представляют себе, за что воюют. И с ними, возможно, удастся найти общий язык…

Лекс досадливо крякнул: ужасно хотелось разыскать устройство возврата и оставленный у мироматов таймер. Но стремление вернуться уступило место желанию разобраться в ситуации. Любопытно: еще совсем недавно, получив в руки вожделенный металлический жезл, он, не задумываясь, вдавил бы кнопку. А сейчас не стал бы этого делать – до самого конца. Это отдавало сумасшествием: но холодное любопытство подталкивало взглянуть на самый настоящий «конец света».

И еще появилась игривая мысль: каким-то образом забрать с собой Джи. Он представил себе глаза Джейн, увидевшей вынырнувшую из небытия собственную «близняшку». Тихо рассмеялся.

Определенно, злоупотребление тоном что-то сотворило с психикой. Страх стал отползать на второй план – даже в нормальном, не форсированном, состоянии. Хотелось верить, что вместе с банальной трусостью не исчезнет инстинкт самосохранения…

Когда Джи вернулась, решение успело созреть окончательно.

Она говорила что-то, смеялась, расставляя на низком столике легкие квадратные тарелочки. По номеру распространялись аппетитные запахи, и Лекс вдруг понял, что чудовищно голоден. Безжалостно эксплуатируемый организм требовал много энергии, и стандартной порции явственно не хватало. Впрочем, Лекс научился преодолевать голод. Механически сметя принесенный подругой ужин, Лекс замер, наблюдая за тем, как она пьет такс – бодрящий напиток, напоминающий кофе.