Павел Гашев - Планеты Магды

- Спустись вниз, - Голос пронизывал все существо, будто холодом проникал под кожу. – Верни то, что украдено.

Ноги сами преодолели десяток ступеней в темноту подземки. Но Никита последним усилием тренированной когда-то воли заставил себя остановиться. От шума в ушах, кажется, рвались барабанные перепонки.

- Иди!!!

Сила и мощность подземного призыва дробили мозг на части, не давали времени на размышление.

- Я человек! Мне нельзя! – попытался противостоять голосу Никита. - Еще немного, я оглохну и ослепну. Дай уйти!

- С тобою ничего не может случиться. Ты сам выбрал свою судьбу, - Голос не стал тише. Он каждым отдельным словом будто бросал камни в голову своего невольного слушателя. – Ты умер вчера! Твой распад на составляющие наступит, как только окажешься за первой охранной полосой. Ты стал частью города. Исполни то, ради чего здесь оказался.

- Как умер? Не может быть!..

Руки сами начали ощупывать тело: оно было таким, как всегда, сильным и упругим. До боли знакомым!

- Если хочешь, проверь… Но ни один человек не может быть здесь живым и слышать мой голос.

- А как же Магда? Она живая!

- Она исключение, узаконенное не мною. Ей предстоит многое… - Могло показаться, что голос тяжело вздохнул.

- Я бы жил, если бы не она! – Никита вдруг поверил всему сказанному. Зачем будет врать тот, кто итак властвует в мегаполисе? - Это её рука меня…

Шум в голове стих - воля вернулась к Никите. Он тремя мощными прыжками преодолел десяток ступеней. Ноги вынесли наружу, туда, где свет местной звезды быстро гас, скрываясь за руинами древнего города.

Тело и мозг Никиты жили лишь благодаря тому, что находились в зоне излучения, созданного Нечто, от которого сбежали все жители огромного города. Для того, чтобы в этом удостовериться, ставалось лишь провести жуткий эксперимент.

Через полчаса, оставив за собою кольцо одноэтажных зданий, окружавших мегаполис, Никита спешно приминал степной ковыль. Еще вчера его ноги здесь идти не могли, они немели, превращаясь в дерево.

Впереди виднелся огромный позеленевший валун, за которым охранный периметр заканчивался. Никита остановился у невидимой черты. Слишком хорошо запомнилось это проклятое место! Протянул руку вперед, будто хотел потрогать невидимую дверь, и увидел, как первая фаланга указательного пальца, пройдя через невидимый барьер, исчезла, превратившись в труху, в прах. В серую пыль, развеявшуюся по ветру!

Никита сжал зубы, чтобы не заорать от страха, отпрянул назад.

Через мгновение… он обреченно шагал назад, к городу, чьей неотъемлемой частью стал.

- Не мучай себя вопросами. Ты ведь хотел вечной жизни? Ты ее получил!

Никита проснулся. Спал он под открытым небом, внутри полуразрушенной каменной веранды, вместо подушки - сумка с линзой.

Местная звезда только-только показалась на горизонте. Рассвет в здешних местах, как и на Земле, отсвечивал желтовато-красным.

Вопрос, прозвучавший в голове, задавался знакомым трубным голосом. И можно не оглядываться в поисках собеседника. Его нет.

- Что именно люди украли у тебя? – сегодня Никита был способен мыслить хладнокровно.

- Защиту. Ее часть. Одну из граней.

Никита удивленно хмыкнул.

- Ты боишься людей?

- Нет. Это людям, услышавшим мой голос, стоит бояться снова стать живыми.

В общем-то, можно было не продолжать разговор: Никита итак понял, чего от него хотят.

- Тебе нужна линза? Верни мне нормальную жизнь!

Шантаж – опасная вещь! Никогда не знаешь, чем он закончится. Кулаки сами сжались и побелели. Ведь… если отдаст линзу, уже никогда не вернется на Землю! И… если не отдаст линзу, уже некому будет возвращаться.

Ожидание ответа затянулось.

- Я не могу изменить собственные законы. Пока ты можешь существовать только рядом со мною. В непосредственной близости. Все дальнейшее зависит только от твоего личного выбора.

Следующий вопрос сам вертелся на языке, но Никита боялся его задать, оттягивал на потом, словно опасался чего-то. И все-таки, наконец, решился:

- Как мне к тебе… к Вам обращаться?

Ответ, как ни странно, последовал сразу же:

- У меня нет имени. Имена даются только тогда, когда есть кого и кому именовать. Когда именуемых хотя бы двое. А я один. Все, что ты видишь вокруг, – это и есть я. Всё без исключения. И ты тоже моя составляющая.

Лишь моя единственная отторгнутая в незапамятные времена часть стремится назад, ко мне, чтобы снова все стало по-прежнему, чтобы в абсолютной пустоте снова некому стало давать имена. И я не хотел бы называть тебе её имя, потому что, дав его, я признаю её самостоятельность и то, что не несу ответственность за созданное мною же.

Голос затих. Казалось, он сомневается в полезности беседы. Наконец невидимый собеседник продолжил:

- Ваши слова никогда не отражали истинной сути происходящего. Тебе придется самому разбираться в услышанном. Еще никому из обычных людей не предоставлялась такая возможность. Мне тебе не помочь.

- Но люди уже дали Вам имя! – выводы напрашивались сами собою, и поэтому Никита решился их озвучить, будто с моста прыгнул в омут. – Люди вас назвали…

Фразу до конца произнести не дали, оборвав на полуслове:

- Люди всему пытаются дать имена, чтобы потом манипулировать поименованным. Если бы вы не дали мне имени, у вас не было бы и раздоров. Вы и не имели право давать мне имя! Как не имеет права палец давать имя тому, кому он принадлежит. Но мы отвлеклись от главного. Верни похищенное. Сделай это по доброй воле.

Ехидная улыбка сам собою исказила лицо Никиты.

- Если ты тот, о ком я думаю, зачем меня просишь? Сделай так, чтобы я не сопротивлялся. Это же в твоих силах. К чему эти пустые разговоры!

- У тебя всегда есть выбор, - трубный голос неожиданно стал тише. – Но вскоре выбора не станет и у тебя. Я, к твоему сожалению, знаю будущее.

- Хорошо! Пусть будет по-твоему.

Никита закинул сумку на плечо и пошагал к подземному спуску. Может быть, голос его обманул, но выбор Никите все-таки предоставил. А это говорит о многом. Почти обо всем.

В полумраке пришлось спускаться по первому пролету «подземки». Не меньше сотни сточенных каблуками ступенек. А дальше – длинный, будто путь в ад, коридор. Однако направление движения спутать нельзя: в конце тоннеля – яркий, желтый, почти солнечный свет.

Шума в ушах нет. Абсолютная тишина. Невидимый собеседник исчез.

Никита добрался до поворота и осторожно выглянул из-за угла: огромный пустой холл величиною с автомобильную стоянку весь усыпан ровным слоем пепла. Здесь что-то беспощадно выжигали…

Посредине, на маленькой, чистой, будто выметенной площадке – обычный золотой куб, ровные грани которого не больше, чем среднего размера женская ладонь. Из его верхней части бьет, как фонтан, желтый поток света и успокаивающе растекается в глубину подземки.