Ларри Нивен - Молот Люцифера

Возле ворот (ворота эти принадлежали Джорджу Кристоферу) росла апельсиновая роща — и творилось там что-то невероятное, невообразимое. Вероятно, Кристофер окуривает деревья, решил Гарри. Гарри открыл ворота, и Кристофер тяжелой походкой направился ему навстречу. Кристофер был толст — ростом с Гарри, зато раза в три объемистее. И шея у него была толстая. Он был лыс (и лысина загорелая), хотя ему вряд ли было много за тридцать. На нем были клетчатая фланелевая рубаха, темного цвета брюки и заляпанные грязью ботинки.

Гарри вылез из автомобиля, вытащил сумку и поставил рядом с собой. Кристофер нахмурился. «Снова праздник Почтового Хлама, Гарри?» Он оглядел длинные волосы и экстравагантно оформленную бородку почтальона и нахмурился еще пуще.

Гарри в ответ оскалил зубы в улыбке. «Ага. Праздник Почтового Хлама. Через каждые две недели — как часы. Я занесу это в дом.»

— Вы не обязаны этого делать.

— А мне нравится это делать. — Здесь не было миссис Кристофер, но у Джорджа было сестра, примерно одного возраста, что и Алиса Кокс, и она любила поболтать с Гарри. Очень красивая маленькая девочка, с которой приятно беседовать. И всегда у нее полно новостей о том, что делается в долине.

— Отлично. Не забудьте о собаке.

— Будьте уверены, — Гарри не боялся собак.

— Интересно весьма, что вкладывается в вашу голову наша рекламная индустрия? — спросил Кристофер.

— А я устрою с ними обмен, тоже засыплю их. Вопросами, — сказал Гарри. — Почему правительство снижает им налоги, так что у них появляется все больше возможностей отнимать у них попусту время? И почему не снижает ваши налоги?

Кристофер перестал хмуриться. Он уже почти улыбался.

— Задайте им эти вопросы, Гарри. На этом свете стоит сражаться только за безнадежные дела. А дело налогоплательщика, считай, теперь почти безнадежное. Я закрою за вами ворота.

Конец дня. Работа закончена. Гарри зашел в сортировочную — она расположена в заднем конце здания почты. К столу Гарри была приколота кнопкой записка.

«Гар… в смысле волосатик! Волчище желает тебя видеть. Джина!!!»

Джина стояла у длинного стола где сортировались письма. Она высокая, черноволосая, широкая в кости, держится очень прямо. Единственная брюнетка — насколько известно Гарри — на всю долину. Гарри подмигнул ей, затем постучал в дверь управляющему.

Когда он вошел, мистер Волк холодного уставился на него.

— Поздравляю с Праздником Почтового Хлама, Гарри, — сказал наконец мистер Волк.

Бемц! Но Гарри улыбнулся:

— Спасибо. И вас с Праздником Почтового Хлама, сэр.

— Не смешно, Гарри. Зачем вы это делаете? Для чего вы отбираете коммерческую почту и храните ее — чтобы разом развести ее в один день… через каждые две недели?

Гарри пожал плечами. Он бы мог дать объяснение: сортировка того, что он называл «почтовым хламом» занимала так много времени, что не оставалось никакой возможности поболтать с клиентами. Вот поэтому он и начал сваливать «хлам»в одну кучу. Все началось именно таким образом, но адресатам эта шутка понравилась.

— Всем это нравится, — извиняющимся голосом сказал Гарри. — Люди могут прочесть сразу все. Или просто отправить одним махом всю кучу в камин.

— Это незаконно — препятствовать работе государственной почты, — сказал Волк.

— Если кто-либо возражает, я вычеркну его из списка празднующих День Почтового Хлама, — сказал Гарри. — Но мне кажется, что моим клиентам этот день очень по нраву.

— Но не миссис Адамс, — сказал Волк.

— А!.. — Очень плохо. Не будет Праздника Почтового Хлама — и у Гарри не будет предлога заходить в дом Адамсов и беседовать с Донной.

— Вам придется доставлять коммерческую почту так, как это предписывают правила, — заявил Волк. — По мере ее поступления. Не надо накапливать ее. Праздник хлама должен быть отменен.

— Хорошо, сэр. Какие еще изволите дать указания?

— Сбрейте свою бороду. Постригите короче волосы.

Гарри замотал головой. Он знал, что на этот счет гласят правила.

Волк вздохнул.

— Гарри, вы просто не понимаете, что это такое быть почтальоном.

Кабинет у Эйлин Сьюзан Ханкок маленький, тесный, но все же — кабинет. Не один год она проработала, чтобы получить свой собственный кабинет. Раньше у нее был только стол. Кабинет доказывал, что она — нечто большее, чем просто секретарша.

Она работала, нажимая кнопки калькулятора, хмурилась. Потом от внезапно мелькнувшей мысли журчаще рассмеялась. А мгновением позже поняла, что в дверях стоит Джо Корриган.

Корриган шагнул в кабинет. Верхняя пуговица на брюках его опять была не застегнута — и всем это видно. Его жена не разрешает ему покупать брюки большого размера. Она не оставляет надежду, что он еще похудеет. Корриган засунул большие пальцы за пояс и уставился на Эйлин несмешливым взглядом.

Эйлин оборвала смех. Снова принялась считать на калькуляторе, и теперь она даже не улыбалась.

— О'кей, — сказал Корриган. — Как идут дела со штамповочной линией?

Эйлин взглянула на него расширившимися глазами: — Что? О, нет. Пока я ничего вам сказать не могу.

— Думаете, если заморочите мне голову, так захватите контроль над компанией? Так? Ибо: линия не работает. Я это проверил. — Корригану нравилось наблюдать за ней, нравились подобные сцены. Эйлин относилась к породе людей «все или ничего». Либо она была очень серьезной и полностью погружена в работу, либо веселилась от всей души.

— О'кей, — вздохнул Корриган. — Выдам вам один секрет. Вам предстоит повышение. Дело в том, что Роберт Джестон подписал контракт.

— Вот как? Это хорошо.

— Ага. И отсюда следует, что теперь нам придется труднее. А облегчить нам может… в общем, B качестве первого шага вы назначаетесь помощником генерального директора. Если вам по душе эта работа.

— О, она мне по душе. Спасибо, — улыбка вспышкой осветила ее лицо — такая короткая вспышка, словно молния, гаснувшая прежде, чем успеваешь заметить ее. И Эйлин снова нагнулась над калькулятором.

— Я знаю, что она вам по душе. Потому я и повысил вас. Я уже вызвал рабочих, оборудовать для вас новый кабинет. Я им сказал, что когда закончат подготовительные работы, пусть проконсультируются с вами. — Корриган уселся всей своей тушей на край стола. — Итак. У меня был для вас секрет. Сюрприз. А в чем заключается секрет вашего смеха?

— Я забыла, — сказала Эйлин. — Зато я закончила работу над теми сметами. Так что можете захватить их и отнести Бейкерсфилду.

— О'кей, — сказал Корриган. И — разбитый на голову — отправился обратно в свой кабинет.

Если б он знал, подумала Эйлин. Ей захотелось рассмеяться, но она сдержалась. Нет, правда, ей не хотелось бы дразнить Корригана. И она подумала: Что ж я сделала это. А Робин прелесть. Он не лучший в мире любовник, да он на это и не претендует. Вот как он намекнул ей о повторном свидании. «Любовникам нужна практика, — вот что он сказал. — Во второй раз всегда получается лучше, чем в первый.»