Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней

– Подождите минуту, Сэнди.

– Да, капитан?

– Любой, кто хорошо справится с тестом, будет знать и Поле, и Драйв. Возможно, адмирал не разрешит вам идти.

– На борту нет другого человека, который смог бы узнать все об этом корабле, капитан.

– Ну, ладно, отправляйтесь на осмотр к хирургам. И дайте мне имя. Кого я могу послать, если вас не отпустят?

– Пошлите Джекса. Или Лейха Бетсона. Вообще, любого из моих людей, кроме Меньшикова.

– Меньшиков… Это не тот техник, который спас шестерых человек, закрытых в торпедной во время сражения с «Вызывающим»?

– Да, капитан. Кроме того, он тот, кто установил вам душ за две недели до сражения.

– О-о… Хорошо, спасибо, Сэнди, – он повернулся и осмотрел мостик. Дел для него было здесь совсем мало. Экраны показывали корабль мошкитов в центре прицела главной батареи «Мак-Артура». Его корабль был в достаточной безопасности от всего, что мог сделать чужак, но сейчас Сэлли должна была соединиться с Харди и Уайтбридом… Род повернулся к Стели.

– Последний вариант был вполне неплохим. А теперь разработайте план спасения, предполагая, что только половина звездной пехоты находится в состоянии боевой готовности.

Сэлли услышала суматоху, когда мошкиты вели по кораблю Харди и Уайтбрида, но едва взглянула вокруг, когда они прибыли. Она потратила время, чтобы одеться, но это было необходимо, и сейчас в тусклом и профильтрованном свете Мошки ее руки изучали тело Коричнево-белого, сгибая ее (его) плечевые суставы и прослеживая мускулы. При этом она диктовала свои соображения в диктофон на горле.

– Я делаю вывод, что это другой подвид, но имеющий близкое отношение к Коричневым, возможно, даже выведенный из них. Это должно быть определено генетическим кодированием, когда мы доставим образцы на Новую Шотландию, где есть нужное оборудование. Возможно, мошкиты знают это, но мы должны быть осторожны в разговорах с ними, пока не установим, какие табу существуют среди мошкитов.

– У них явно нет половой дискриминации, такой, как существует в Империи; фактически имеется значительное превосходство женщин. Один Коричневый – мужчина и заботится обо всех детенышах. Они отлучены от груди или, по крайней мере, нет признаков кормления их женщинами – или самцом – на борту.

– Моя гипотеза заключается в том, что, в отличие от человечества после Гражданских войн, здесь не было недостатка в матерях или родах и таким образом не было культурного механизма сверхзащиты, такого, какой сохранился в Империи. У меня нет никаких соображений, почему нет детенышей среди Коричнево-белых, хотя возможно, что незрелые мошкиты, которых я наблюдала, принадлежат Коричнево-белым, а Коричневые используются как учителя детей. Имеется явная тенденция использовать Коричневых для всякой технической работы.

– Отличия этих двух типов ясны, если не драматичны. Руки крупнее и лучше развиты у коричневых, а их лоб уходит назад более покато. Кроме того, коричневые ниже ростом. Вопрос: кто из них лучше приспособлен для использования инструментов? У Коричнево-белых большие способности мозга, Коричневые лучше действуют руками. Пока что все Коричнево-белые, которых я видела, являются женщинами, а среди Коричневых есть по одному представителю каждого пола. Что это: случайность, ключ к разгадке их культуры или что-то биологическое? Конец сообщения. Приветствую вас на борту, джентльмены.

– Какие затруднения? – спросил Уайтбрид.

Ее голова была в пластиковом колпаке, закрывавшем ее шею, подобно душевому мешку; она явно не пользовалась носовым респиратором. Мешок слегка заглушал ее голос.

– Никаких. Что сейчас?

– Уроки языка.

Для начала имелось одно слово: финч'клик'. Когда священник указал на себя и сказал: «Дэвид», мошкита, на которую он смотрел, изогнула нижнюю правую руку в то же положение и сказала «финч'клик'», прищелкнув при этом языком.

Вроде бы все хорошо, но Сэлли сказала:

– У моей мошкиты было то же самое имя.

– Вы имеете в виду, что я выбрал того же самого чужака?

– Нет, не думаю. Но это финч'клик', – она сказала это осторожно, щелкнув напоследок языком, а потом испортив весь эффект хихиканьем, – не является словом для обозначения мошкитов. Я пробовала его.

Священник нахмурился.

– Возможно, все собственные имена звучат для нас похоже. Или это слово может означать рука, – серьезно сказал он. На эту тему имелась даже классическая история, настолько старая, что, возможно, она пришла из доатомного периода. Он повернулся к другой мошките, указал на себя и сказал: – Финч'клик'? – его акцент был почти идеален, и он не хихикал.

Мошкита сказала:

– Нет.

– Это они уловили быстро, – сказала Сэлли.

Уайтбрид попробовал тоже. Он плавал среди мошкитов, указывая на себя, и говорил: – Финч'клик'?

Он получил четыре идеально артикулированных «нет», прежде, чем одна мошкита постучала по его колену и сказала:

– Финч'клик'? Да.

Итак, имелись трое мошкит, которые могли говорить людям «финч'клик'». Каждая к определенному человеку, и только к нему.

– Это может означать нечто вроде: «Я назначен к вам», – предположил Уайтбрид.

– Еще одна гипотеза, – согласился Харди. Вообще-то неплохая, но данных все же недостаточно. А, может, парень все-таки прав?

Мошкиты толпились вокруг них. Некоторые из приборов, которые они принесли, могли быть камерами или записывающими устройствами. Некоторые приборы издавали шум, когда люди говорили, другие извергали ленту или чертили извивающиеся оранжевые линии на маленьких экранах. Мошкиты обратили внимание и на собственное оборудование Харди, особенно маленький коричневый немой, который разобрал осциллограф Харди и на глазах у него собрал его снова. После этого изображение на экране стало ярче, и вообще он заработал гораздо лучше. Интересно. И ведь только коричневые могли делать подобные вещи.

Вскоре уроки языка стали групповыми. Теперь это было игрой – это обучение мошкитов английскому. Нужно было указывать на что-то и произносить слова, а мошкиты обычно запоминали их.

Мошкиты продолжали попусту терять время с внутренностями своих приборов, настраивая их, а порой передавая Коричневым с каким-то птичьим свистом. Диапазон их собственных голосов был удивительным и мог меняться от баса до сопрано. Харди предположил, что высота была частью кода.

Он внезапно понял, сколько времени прошло. Его живот был пустотой, чьи жалобы он игнорировал с рассеянным презрением. Вокруг его носа появились пятна, натертые прилаженным респиратором. Глаза его болели от атмосферы мошкитов, попавшей под защитные очки, и он жалел, что отказался от шлема или пластикового мешка, как у Сэлли. Сами мошкиты были размазанными яркими пятнами, которые медленно двигались вдоль изогнутых полупрозрачных стен. Сухой воздух, которым он дышал, постепенно обезвоживал его.