Ларри Нивен - Защитник

Когда остальные пациенты очнутся, я смогу все объяснить им. А о Доме они знают больше. Возможно, их ответы окажутся отличными от моего. Я ждал. Время еще было. Нас и разведчиков Пак разделяло девять месяцев. Я разрабатывал, поставив себя на место разведчиков Пак, различные способы уничтожения Дома. Я создавал новый проект «Защитника», использовав то, чему мы научились от разведчиков Пак, и учитывая то, чего не имел Бреннан, когда он строил свой «Защитник».

Через шесть дней заболевшие начали пробуждаться. Двадцать четыре. Кроме врачей Мартина и Коулеса, заразившихся от своих пациентов. Они еще находились в стадии перерождения. Это было счастье — беседовать с людьми, чей разум равен твоему собственному. Бедняга Бреннан. Я говорил быстро, зная, что скорость и мой акцент плоскостника сделают мою речь непонятной для любого производителя, который мог бы нас подслушать. Пока я говорил, они ходили по палате, опробуя свои мускулы, опробуя свои новые тела. Но я знал, что они не упускают ни единого слова. Когда я закончил, мы потратили несколько часов на обсуждение ситуации.

Нам следовало выяснить, не сфабриковал ли Бреннан изображение флота и разведчиков Пак. Нам повезло. Лен Бестер оказался ремонтником по ядерным двигателям… Он смог спроектировать индуцирующий генератор гравитации. Он сказал, что устройство это будет работать, и, чтобы убедить нас, дал нам подробное теоретическое обоснование и рассказал, как именно генератор будет работать. Мы решили поверить и в гравитационный телескоп, и во флот Пак. Больше проверкой истории Бреннана мы не занимались, не считая анализа ее внутренней последовательности, который мы все-таки провели.

Мы совместно разработали наши планы. Взломали пластиковый воздушный шлюз и всей толпой ринулись по больнице. Все закончилось раньше, чем персонал успел сообразить, что происходит. Мы заперли их на то время, пока вирус дерева жизни не погрузит их в спячку. Многие просили разрешить им продолжать ухаживать за пациентами. Мы это позволили, но все запасы медикаментов пришлось уничтожить. Существовала возможность, что когда люди начнут подвергаться действию вируса жизни, оставшиеся попытаются лечением улучшить их физиологическое состояние.

Полиция города Глины окружила наконец больницу. Но к тому времени мы могли быть уверены, что все, кто находился в больнице, заражены. Ночью мы разогнали полицейских.

В последующие дни мы громили больницы, аптеки и единственную на планете фармацевтическую фабрику. Чтобы замедлить распространение новостей, мы разрушили телевизионные станции. Людьми овладела бы паника, если бы они узнали о новом заболевании. Правду они сочли бы не менее ужасной. Со вспышками паники нам приходилось сталкиваться неоднократно. Народ Дома сражался с нами так, точно мы были исчадиями ада. Десять из нас погибли, схваченные и связанные, но не убившие ни одного потенциального защитника. Шестеро из нас были пойманы на том, что пытались спасти свои семьи, снабдив их скафандрами или герметическими палатками, чтобы предохранить от вируса, и укрыв своих близких где только возможно. Убивать нарушителей необходимости не было. Мы посадили их под замок до тех пор, пока производители не умрут или же не переродятся.

Через неделю все было кончено.

Через три недели уцелевшие начали пробуждаться.

Мы приступили к созданию наших защитных средств.

Изложить отчет об этих событиях в форме романа представлялось вполне логичным. Слишком много в нем предположительного. Я никогда не знал Лукаса Гарнера, Ника Соула, Физпока, Эйнара Нильсона и всех прочих. Образ Трусдейла вы можете рассматривать как подлинный, приняв во внимание, что я не лгу, если у меня нет для этого причин. Остальное, по-видимому, достаточно точно.

Первым, однако, это сказал Бреннан: «Я не уверен, что все еще имею право на имя, данное мне при рождении».

Рой Трусдейл был кем-то иным. И Рой Трусдейл умер, он жаждал смерти, пытаясь предотвратить то, что я сделал с Домом. У нас достаточно оснований, чтобы не отправлять луч с этим отчетом в заселенные человеком области космоса. Пока для этого не настанет время. Бреннан был прав: сам факт существования защитников может изменить все направление развитой человеческой цивилизации. Лучше вам считать Дом колонией-неудачницей, погибшей из-за эпидемии. Если кто-либо из ваших исследователей заразится этой болезнью, что ж, они тогда умрут при перевоплощении или очнутся защитниками, присмотритесь к ним, и вы придете к тем же выводам, что и мы. Для защитника от свободы воли остается немного.

Но впереди нас по-прежнему ожидает битва с флотом Пак, хотя их разведчики и погибли. (Вот это был розыгрыш! Мы покрыли весь Дом городами-макетами. Сплошные городские огни, линии скоростных шоссе и ядерные энергостанции, необходимые для наших силовых установок. Пак никак не могло прийти в голову, что мы можем Дом считать миром, которым вправе пожертвовать). Нам почти наверняка удастся уничтожить этот флот, но сколько из нас последует вслед за Пак? Спроектированы ли по-другому, модернизированы ли корабли второго флота? Если мы выживем, нам придется отконвоировать их обратно, прямо во взрывы, сотрясающие ядро галактики. Если мы проиграем первое либо второе сражение — что ж, выжившие пошлют луч с этим отчетом ко всем мирам обжитого человечеством космоса. И в этом случае…

Бреннан припрятал колбы с вирусом, указав, где они могут быть найдены. Осмотрите копию Стоунхенджа. Разыщите заключенный в шар из нейтрониума контейнер. Если вы потерпите в этом неудачу, в вашем распоряжении грузовой отсек судна Физпока, оставленный на Марсе. Осмотрите стены, соскребите с них остатки корня с дремлющим в них вирусом дерева жизни. Если вам не удастся и это, то хотя Дом больше не годится для колонизации, его атмосфера насыщена вирусом дерева жизни. Никого не превращайте в защитника, если у него или у нее есть дети.

Вы будете сильнее, быстрее и умнее их. Вы сможете их разгромить. Но не медлите. Если вас достигнет это послание, значит, флот Пак оказался достаточно сильным, чтобы уничтожить нас. Значит, флот Пак идет вслед за этим лазерным импульсом, идет на скорости, близкой к световой. А теперь действуйте!

Прощайте, и — удачи! Я люблю вас.