Андрэ Нортон - Мы, женщины (Колдовской мир, Превращение)

- Эгил! - строго потребовала она. - Отпусти меня и дай табличку!

- Хранительница! - Голос старейшей прозвучал в гомоне толпы, как ледяной ветер с Соколиного утеса. -Ты что-то хочешь сказать на этом собрании?

Бесконечно униженная, Арона объяснила:

- Эгил, дочь Элизабет, не отдает мои таблички и играет со мной. Скажи ему, что сейчас не время для детских игр.

Эгил выпустил ее и вежливо протянул три таблички, сказав негромко, но внятно:

- Нужно только попросить, моя дорогая.

- Я не твоя дорогая! - сердито прошептала она, возвращаясь на свое место, едва не в слезах от стыда и гнева. И едва успела услышать решение старейших о том, что Раннульф, дочь Элен, должна прекратить свои болезненные игры с Шаннингом - как с молодым фальконером, - а госпожа Бирка должна поговорить с госпожой Элен о том, что мальчика нужно научить тому, чего он еще не знает.

Следующий вопрос - нужно ли позволять пришелицам встречаться с торговцами извне? Он вызвал целую бурю замечаний, и старейшей пришлось встать и утихомирить спорящих.

- Нет, никогда! У нас достаточно с ними хлопот!

- Что если об этом узнают фальконеры?

- Что если чужаков станет еще больше?

Аста, дочь Леннис, впервые, насколько все помнили, подняла руку на деревенском собрании.

- Я думаю, - промолвила она дрожащим голосом, - мы многому можем научиться у торговцев и чужаков. Посмотрите, как они помогли нам после Поворота! Они знают то, чего мы не знаем.

- Это не имеет никакого отношения к этому делу, -возразила Ната, дочь Лорин.

- Только попробуй приди домой, молодая женщина! - проворчала Леннис, которая всегда была на стороне изоляционистов.

Тогда поднял руку Эгил.

- А если у нас есть семьи, которые нас разыскивают? - задал он вопрос. - Разве не нужно сообщить им, что мы живы и благополучно живем здесь?

- Хорошая мысль! - выкрикнул кто-то, и снова разразился спор. Он бушевал около часа, Арона тем временем ела яблоки и делала записи. Эгил наклонился к ней и прошептал:

- Похоже на стаю кур, когда в курятник забралась лиса.

- У тебя есть что сказать на этом собрании, хранительница? - ледяным тоном спросила Арона.

- Ты говоришь, как ограниченные мстительные девицы, которые вечно таскают друг друга за волосы, -разочарованно ответил он. - Я думал, ты лучше других.- Он замолчал, потому что к старейшим подошла Хуана, дочь Гунтира. По другую сторону от нее стояла Нориэль, дочь Аурики, она опустила голову и мяла в больших руках головной шарф. Старейшая взяла веретено.

Госпожа Нориэль подняла голову. Она выглядела так, словно готова была заплакать. Неужели госпожа Хуана и с ней поссорилась? С чего бы это?

Старейшие заняли свои места, молодые девочки занялись горшками, добавили в них угольев, пошевелили их.

Хуана свирепо посмотрела на Нориэль.

- Я обвиняю женщин этой деревни в грязных, неестественных и порочных занятиях. Вы не выходите замуж, как приличные женщины, вы не знаете, кто отцы ваших детей, вы спариваетесь, как дикие звери во время течки. А теперь я знаю, чем еще вы занимаетесь! - мстительно воскликнула она. Так как обвинения она произносила на своем языке, только у нескольких вопросительно поднялись брови. - И вот эта она-самец, которая выглядит как мужчина и действует как мужчина, сделала мне неприличное предложение, которое я не могу описать словами!

Рослая кузнечиха вытерла глаза и запинаясь заговорила:

- Мне казалось, я тебе нравлюсь. Мы так хорошо ладили. - Она повернулась к старейшим. - Я спросила, хочет ли она быть моей сестрой-подругой. Я и не думала, что она воспримет это как оскорбление.

Несогласная на языке Хуаны осторожно спросила у нее:

- Как по-твоему, что означает это предложение?

Хуана ощетинилась.

- Чтобы я стала ее женой! Даже эта девчонка хранительница говорила моему сыну, что она известная любительница женщин!

Лицо Нориэль прояснилось, словно она услышала похвалу, и несколько голосов немедленно подтвердили.

- Она накормила меня и моих дочерей, когда мы болели! - воскликнула одна женщина. - И только попросила поступить так же, если кто-то другой окажется в беде.

- Она защитила моего маленького Джомми от хулиганки Леннис, - добавила госпожа Лорин, - и всегда была добра ко всем.

- Она первой предложила еду и убежище этим пришелицам, когда они, бездомные, пришли к нам, - добавила третья. "И смотрите, как ей отплатили", - висело в воздухе.

Оттуда, где сидело семейство Лизы, поднялась молодая, но большая и волосатая рука, и гладкий, хорошо знакомый голос произнес почти с оскорбительной снисходительностью:

- По-видимому, мы опять столкнулись с неверным пониманием, мои дорогие женщины, потому что слово, которым вы воспользовались, в нашем языке обозначает филантропа, любителя людей, а не только женщин.

Старейшая кивнула в знак благодарности.

- Спасибо, госпожа Эгил. Как-нибудь я приглашу тебя переводить. Теперь настала очередь Ароны гневно сжать зубы. Старейшая указала веретеном на Хуану и спросила: - Если ты оскорблена, почему остаешься с Нориэль, дочерью Аурики?

Хуана опустила голову и призналась:

- Она сделала Осеберга своим подмастерьем. Я все бы отдала за это, кроме своей чести.

Нориэль удивленно покачала головой.

- Мне нужна была подмастерье. За это не требуется никакой платы. - Она шумно высморкалась. - И я не Лойз, дочь Аннет, я никого не заставляю жить с собой против воли. - Она снова заплакала и отвернулась.

Старейшая провозгласила:

- Вопрос кажется ясным. Хуана, дочь Гунтир, может уйти из дома Нориэль, дочери Аурики, куда захочет. Совсем не нужно было поднимать перед нами такой простой вопрос. Есть еще что-нибудь?

- Да! - страстно воскликнула пришелица. - Вы приказали обучить мою дочь тому, что не должна знать приличная девушка!

Старейшая нахмурилась.

- Я думаю, здесь снова разница в обычаях. Мне нужно знать, чему в твоей деревне учат девушек о женских делах. - Хуана открыла рот. Она покраснела и прикрыла лицо шалью. Старейшая продолжала: - Те, кто еще не посвящен, могут этого не слушать. Девушки, выведите детей.

- И мальчиков, - напряженным тоном потребовала Хуана. Арона мстительно радовалась, глядя, как Эгила выводят вместе с толпой маленьких девочек. Как только это было сделано, старейшая задала вопрос:

- Что у вас говорят, когда у девочки начинается месячная кровь?

Хуана заплакала от стыда.

- Мама ударила меня по лицу, чтобы вызвать кровь на щеках. Она предупредила меня, что теперь я могу опозорить семью, поэтому я отныне должна вести себя скромно. Так я учила и Леатрис, хотя Моргат слишком много позволял ей для добродетельной девушки.

- Но что у вас говорят о том, как рождаются дочери?

- Что дети - дар богов замужним женщинам, - быстро ответила Хуана. - А у незамужних они плоды разврата и зла. Вот почему девушка должна строго беречь себя.