Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

Хердевант бросил на вора сухой взгляд:

— Ты стремишься отсрочить мгновение. И пытаешься льстить мне, хотя тратишь силы впустую.

Подобрав подол своего одеяния, он проговорил:

— Мне необходимо освежить кое-что в памяти. Перейдем в библиотеку.

Хердевант согнул палец, произнес неразборчивый слог, и ноги сами собой понесли Рафаллона следом за магом. Они спустились по спиральной каменной лестнице на нижний этаж, а затем по лабиринту коридоров добрались до заложенной на прочные засовы двери, на которой была вырезана физиономия какого-то страшного создания, украшенная накладными клыками из слоновой кости. И только когда волшебник поднес руку к задвижке портала, отчего нос твари шевельнулся, Рафаллон понял, что это не резной, а реальный болдрук, призванный сюда со второй плоскости, порабощенный и втиснутый в размеры двери. Если бы человек явился без согласия Хердеванта, демон в данный момент уже пережевывал бы его кости.

За болдруком открылась высокая комната, на стенах которой теснились друг к другу расставленные на полках книги всяких очертаний и размеров, переплетенные в разнообразные материалы — от золотой парчи до драконьей шкуры. Надписи на некоторых корешках были сделаны знаками, которые Рафаллон мог назвать разве что древними.

Хердевант подошел к одной из высоких полок и снял с нее небольшую книжицу, переплетенную в желтую замшу, после чего нагнулся, чтобы поднять фолиант, составленный из зажатых между двумя деревянными досками пергаментных листов. Он отнес обе книги на освещенный лампой стол, раскрыл их и принялся перелистывать страницы, пока не нашел искомое. Как только маг освежил в памяти слова и жесты силы, лампа померкла, сгустились тени. Рафаллон уловил резкий запах озона, волосы на голове колдуна зашевелились, а глаза несколько раз изменили цвет.

— Вот что, — молвил Хердевант, закрывая книги. Он посмотрел на пленника и потер руки. — Как только оба заклинания начнут свое действие, я отошлю тебя к Глабро. Это подразумевает наложение третьих чар, но я воспользуюсь простым посылочным наговором. Флюкции уравновесятся сами собой.

Чародей повернулся к зеркалу, повешенному между двумя шкафами, и прикоснулся к нему — тут, там и еще в третьем месте.

— Теперь нужно отыскать Глабро.

И мгновение спустя произнес:

— Ага, вот и он.

— И что будет со мной? — спросил Рафаллон.

— Радостное Изнурение Икстликса заставит тебя плясать смешную джигу до тех пор, пока ты не испустишь дух от усталости. Нисходящее Фламбё Чанта будет жечь тебя ярым огнем с головы до ног. Совместное действие произведет в известном смысле впечатляющую картину и одновременно напомнит Глабро, что для ему подобных я не пара.

Он приказал Рафаллону отступить на шаг от кресла, обитого бледной кожей.

— Отцовская… на самом деле. Не хочу, чтобы он получил ожег, — заботливым тоном пояснил маг и принялся рассуждать о том, какую любезность оказал ему вор, явившись именно в тот самый момент, когда он как раз приготовился проверить действие соединенных заклинаний на практике. Он-то намеревался воспользоваться оживленным трупом, однако отсутствие должной ardor vita [46] Жизненной силы (лат.). в подобных экземплярах подразумевало то, что они просто не могли гореть так ярко, как живой человек. Ну, и в качестве бонуса ситуация позволяла ему подпустить шпильку Глабро — чему можно только порадоваться.

Рафаллон предпринял последнюю попытку:

— Быть может, в знак благодарности за все эти оказанные мной вам услуги мы сможем обойтись без этих плясок и пламени?

Хердевант воззрел на него полным осуждения оком:

— Подобное решение как раз уменьшит твой вклад в общий процесс. Разве моя логика так сложна?

Вновь потерев ладони друг о друга, он сказал:

— Итак, сперва Радостное Изнурение, потом Нисходящее Фламбё и, наконец, отсылка. Так что прощай.

Рафаллон попытался было протестовать, однако волшебник вновь заткнул ему рот. Заняв в точности нужную позу, Хердевант произнес мантру бросающего в пляс заклинания, подняв при этом руку лишь для того, чтобы с последними звуками плавно опустить ее и указать двумя перстами на объект заклятия.

Вору показалось, что плоть его как бы вскипела крошечными пузырьками, производившими непереносимый внутренний зуд. Колени его согнулись, он подпрыгнул в воздух. И как только ступни его вновь соприкоснулись с ковром, Рафаллон начал скакать влево, вправо, влево и снова вправо, в то время как руки его то взлетали над головой, то падали вниз так, что он мог смачно шлепнуть себя по ягодицам.

Маг объявил достигнутый результат великолепным. Потом посерьезнел, занял новую позу и начал вызывать Нисходящее Фламбё — то есть Пламя — Чанта. Слов заклинания Рафаллон разобрать не мог за собственным тяжелым дыханием и увесистыми шлепками по заду, однако жестикуляционная компонента впечатляла. Завершилась она быстрым соприкосновением обеих чародейственных ладоней и двойным прищелкиванием большим и средним пальцами. Волосы вора немедленно занялись пламенем.

Хердевант мгновенно промолвил два коротких слова и стукнул кулаками друг о друга. И Рафаллон столь же мгновенно покинул библиотеку мага. Однако оказался при этом вовсе не в саду Глабро, в окружении стриженых в развратной манере деревьев… В сущности, он находился… нигде.

Вокруг него, наверху и внизу, пребывала безликая серая пустота. Он попытался обернуться и оглядеться или, по крайней мере, решил, что ему это удалось (все-таки без визуальных ориентиров полной уверенности в этом испытывать было невозможно), однако видеть было совершенно нечего.

И через мгновение вор осознал, что уже не пляшет и не машет руками. Более того, прикоснувшись к волосам, он обнаружил, что пламя оставило их. Ну, это добрая весть, подумал Рафаллон, хотя вынесение решения о ситуации следовало оставить до тех пор, пока он не получит больше фактов.

Он вновь огляделся по сторонам, после чего сообразил, что в данном месте слово «сторона» не имеет никакого смысла. Вор попытался прислушаться, но ничего не услышал. Запахов тоже не было, и высунутый язык не ощутил в воздухе никакого вкуса.

В этот самый миг его осенило другое откровение: ни запаха, ни вкуса нет, оттого что вокруг его тела нет и воздуха. Поводив ладонью из стороны в сторону, он понял, что волоски на ее тыльной стороне не ощущают никакого сопротивления. После этого он заметил, что не дышит.

А не умер ли я, подумал он. Однако теперешнее место его пребывания не соответствовало описаниям нескольких преисподних и четырех обликов рая, века назад открытых путешественниками по астралу. Знания Рафаллона о девяти плоскостях — двух ниже его собственной и шести над нею — обильными не были, однако позволяли испытывать полную уверенность в том, что ни одна из них не состоит из недифференцированной пустоты.